Зов маски - страница 24

Земля задрожала. Высокая трава пастбища хлестала из стороны в сторону. Лошади-призраки мчались бок о бок, высоко вскидывая головы. Глаза, сияющие холодным голубым светом, были устремлены на Лору.

Лора закричала. Ей некуда было бежать.

Лошади окружили ее и понеслись — все быстрее и быстрее. В изумлении я смотрела, как они слились в сплошное белое облако. Вихрь призрачных голубых глаз, ржания, отчаянных криков и ударов копыт.

А потом облако распалось на части. Лошади замедлили бег и разомкнули свой круг.

Над пастбищем повисла тишина. Тяжелая, гнетущая тишина. Трава прекратила свою дикую свистопляску. Даже ветер утих.

Смолкли и отчаянные крики. Лора исчезла. Исчезла в призрачной давке.

Я смотрела, как лошади повернули обратно по направлению к саду. Опустив головы, они тихонько всхрапывали, словно переговаривались друг с другом. Теперь они могли успокоиться. Девочка, до смерти напугавшая их много лет назад, была, наконец, совершенно мертва.

Я ждала, пока лошади не исчезли среди деревьев. После чего повернулась и зашагала обратно к дому.

Завидев меня, Сабрина и Кларк бросились мне навстречу. Но они остановились при виде моего отвратительного, зеленого, изрытого оспинами лица. Я слышала, как они задохнулись, увидев, какой злобой пылали мои глаза.

— О, Карли Бет! — вскричала Сабрина.

Я схватила тачку, валявшуюся посреди двора. Взметнув высоко над головой, я швырнула ее в заднюю дверь. Стекло разлетелось вдребезги, а я запрокинула лицо к небу и захохотала.

— Пошли прочь, вы оба! — заревела я. — Я больше не Карли Бет! Я — Маска Одержимости!

— Нет! Карли Бет, мы сможем тебе помочь! — закричал Кларк.

Но я подняла садовую мотыгу. Отвела руку назад. И метнула мотыгу ему в голову.

— Не-е-е-е-ет! — в один голос взвизгнули Кларк и Сабрина. Кларк успел пригнуться, и мотыга просвистела у него над головой.

Я поискала, чем еще можно в них запустить. Кларк и Сабрина повернулись и бросились обратно к дому.

Я запрокинула голову и завыла на луну.

Я не могла сдерживать свой гнев. Мне хотелось выдирать с корнем деревья и разнести на куски фермерский дом — доску за доской.

Я повалилась на колени. Неужели я останусь такой навечно? Безобразным чудовищем, сокрушающим все на своем пути? Неужели нет мне спасения?

Я вспомнила прошлый Хэллоуин. Вспомнила, что владелец магазинчика рассказывал мне о маске.

Снять ее можно только символом любви.

Я огляделась вокруг.

— Здесь нет никакой любви, — пробормотала я. — Здесь только злоба и страх. А кроме того, он сказал, что символом любви ее можно снять только один раз.

Но ведь я одолела маску тогда. Я осталась жива. Владелец магазинчика говорил, что я такая одна… Он сказал, что сам не знает, чего можно ожидать…

Стоя на коленях на промерзшей земле, я заревела на луну. Ревела я долго и отчаянно. Когда же я опустила голову, то увидела, что лошади возвращаются. Они неслись над высокой травой, и вновь развевались белоснежные гривы, и ледяной синевой светились глаза.

Они скакали прямо на меня. На этот раз они явились за МНОЙ!

Я закрыла глаза. Стиснула зубы.

И приготовилась к боли.

Стоя на коленях, я слышала грохот копыт. Я оцепенела… напряглась всем телом… и почувствовала, как что-то защекотало щеку.

Я открыла глаза. Лошадь уткнулась мне в щеку носом. Еще один призрачный белый конь опустил голову и подталкивал меня лбом. Он хотел, чтобы его приласкали.

Образовав вокруг меня кольцо, лошади тихонько ржали и нежно тыкались в меня мордами.

Я обвила руками шею коня.

И тут, откуда-то издалека, до меня донесся тихий голос. Голос Лоры.

— Ты единственная, кто позаботился о них за все эти годы, — прошептала она. — Единственная, кто проявил к ним любовь.

Далеко не сразу я поняла, о чем она говорит.

Морковь!

Я принесла им моркови — в знак сострадания и любви.

Сердце заколотилось. Я поднялась на ноги. И с торжествующим криком сорвала с себя Маску Одержимости. Да! Она снялась! Она снялась!

Прохладный воздух остудил мое пылающее лицо. Постепенно злоба и ненависть покидали меня. Я чувствовала, как мой разум освобождается от власти маски.

Лошади начали растворяться в воздухе. Вот они совершенно истаяли; остались лишь глаза-огоньки. Глаза проплыли над моей головой, мерцая на фоне черного неба, словно голубые звездочки. А потом и они исчезли в вышине.