Зойкина квартира - страница 3

Нате.

А л л и л у я  (читает). «…Сим разрешается гражданке Зое Денисовне Пельц открыть показательную пошивочную мастерскую и школу…» Ого-го…

З о я. И шко-лу.

А л л и л у я. Понимаем, не маленькие… (Читает.) «…для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих… гм… дополнительная площадь… шестнадцать саженей… при Наркомпросе». (В восхищении.) Елки-палки! Виноват. Это… это кто же вам достал?

З о я. Не все ли равно?

А л л и л у я. Это вам Гусь выправил документик. Ну, знаете, ежели бы вы не были женщиной, Зоя Денисовна, прямо б сказал, что вы гений.

З о я. Сами вы гений. Раздели меня за пять лет вчистую, а теперь — гений. Вы помните, как я жила до революции?

А л л и л у я. Нам известно ваше положение. Неужто в самом деле ателье откроете?

З о я. Почему же нет? Вы поглядите, я хожу в штопаных чулках. Я, Зоя Пельц! Да я никогда до этой вашей власти не только не носила штопаного, я два раза не надела одну и ту же пару.

А л л и л у я. Нога у вас какая…

З о я. Туда же! Нога! Ну вот что, уважаемый товарищ, копию с этой штуки вашим бандитам, и кончено. Меня нет. Умерла Пельц. Больше с Пельц разговоров нету.

А л л и л у я. Да, с такой бумажкой что же. Теперь это проще ситуация. У меня как с души скатилось.

З о я. С души как бремя скатится, сомненье далеко, и верится, и плачется… ^>{1} Кстати, дали мне у Мюра сегодня пятичервонную бумажку, а она фальшивая. Такие подлецы! Посмотрите, пожалуйста. Ведь вы спец по червонцам…

А л л и л у я. Ах, язык. Ну уж и язык у вас. (Смотрит бумажку на свет.) Хорошая бумажка..

З о я. А я вам говорю — фальшивая.

А л л и л у я. Хорошая бумажка.

З о я. Фальшивая! Фальшивая! Не спорьте с дамой, возьмите эту гадость и выбросьте.

А л л и л у я. Ладно, выбросим. (Бросает бумажку в свой портфель.) А может, и Манюшку удастся отстоять…

З о я. Вот это так. Молодец, Аллилуя. В награду можете поцеловать меня в штопаное место. (Показывает ногу.) Закройте глаза и вообразите, что это Манюшкина нога.

А л л и л у я. Эх, Зоя Денисовна, эх… какая вы!

З о я. Что?

А л л и л у я. Обаятельная…

З о я. Ну, будет. К стороне. Дорогой мой, до свиданья. До свиданья. Мне нужно одеваться. Марш. Марш.

Рояль где-то отдаленно и бравурно играет Вторую рапсодию Листа.

А л л и л у я. До свиданья. Только уж вы сегодня решите, кем самоуплотнитесь, я зайду попозже. (Идет к двери.)

З о я. Ладно.

Рояль внезапно обрывает бравурное место, начинает романс Рахманинова. Нежный голос поет:

А л л и л у я  (остановился у двери, говорит глухо). Что ж это? Выходит, что Гусь номера червонцев записывает?

З о я. А вы думали как?

А л л и л у я. Ну, народ пошел! Вот народ! (Уходит.)

О б о л ь я н и н о в (стремительно входит, вид его ужасен). Зойка! Можно?

З о я. Павлик! Павлик! Можно, ну конечно, можно! (В отчаянии.) Что, Павлик, опять?

О б о л ь я н и н о в. Зоя, Зоя, Зойка! (Заламывает руки.)

З о я. Ложитесь, ложитесь, Павлик. Я вам сейчас валерианки дам. Может быть, вина?

О б о л ь я н и н о в. К черту вино и валерианку! Разве [мне поможет валерианка?]

Голос поет:

З о я (печально). Чем же мне вам помочь? Боже мой!

О б о л ь я н и н о в. Убейте меня!

З о я. Нет, я не в силах видеть, как вы мучаетесь! Бороться не можете, Павлик? В аптеку! Рецепт есть?

О б о л ь я н и н о в. Нет, нет. Этот бездельник врач уехал на дачу. На дачу! Люди погибают, а он по дачам разъезжает. К китайцу! Я больше не могу. К китайцу!

З о я. К китайцу. Да… да… Манюшка, Манюшка!

М а н ю ш к а  появилась.

З о я. Павел Федорович нездоров. Беги сейчас же к Газолину. Я напишу записку… Возьми раствор. Поняла?

М а н ю ш к а. Поняла, Зоя Денисовна…

О б о л ь я н и н о в. Нет, Зоя Денисовна! Пусть он сам сюда придет и при мне разведет. Он мошенник. Вообще в Москве нет ни одного порядочного человека. Все жулики. Никому нельзя верить. И голос этот льется, как горячее масло за шею… Напоминают мне они… другую жизнь и берег дальний…

З о я (отдает Манюшке записку). Сейчас же привези. На извозчике поезжай.

М а н ю ш к а. А как его дома нету?

О б о л ь я н и н о в. Как нет? Как нет? Должен быть! Должен! Должен!