Зубы дракона. «Властелин мира» - страница 4

Так ворчит себе под нос старый чоукидар. Он и сам не поймет, как случилось, что ему, брахману, может приказывать — а то и дать оплеуху! — кто-нибудь из кшатриев или даже из касты вайшьев — купцов, а живет он, Джоши, не лучше плохонького ремесленника из наинизшей касты шудра… А ведь когда-то даже сам великий магараджа не имел бы права жениться на дочери Джоши: князья и цари принадлежат к касте воинов — куда им до брахманов! Но если и было такое, то, наверное, очень давно. Во всяком случае, старому Джоши горько достается кусок хлеба. А вот получить взбучку можно очень легко: застанут господа, что едут на автомашине, Джоши спящим — горя не оберешься…

Джоши обвел взглядом селение. Залитое лунным светом, оно казалось умиротворенным и красивым. Тихо-тихо вокруг, лишь изредка послышится детский плач, да негромкое сопение привязанного к дереву слона. Даже шакалы умолкли в этот поздний час.

Автомашина выскочила на пригорок. Лучи фар скользнули по верхушкам деревьев. Значит, минут через десять она будет здесь. Кто же это едет?.. Не пронюхали ли Случайно англичане, что в Навабгандже собралось столько посторонних людей?

Джоши поплелся к рощице, видневшейся чуть в стороне от въезда в село. Собственно, это была не рощица, А одно дерево — баньян. Его ветви выпускают воздушные корни, которые врастают в землю и дают толстые и крепкие подпорки. Со временем баньян разрастается так, что под ним может расположиться полк солдат.

До чуткого уха Джоши еще издали долетели вздохи и храп усталых людей, в нос ударил тошнотворный смрад гниющего мяса.

— Э, нехорошо, нехорошо! — пробормотал чоукидар. Он вошел под крону баньяна и прикоснулся к одному из спящих прикладом винтовки: — Эй, если не хочешь побеседовать с сагибами из садара — не храпи!

Джоши сказал совсем негромко, но люди, которых под деревом было немало, начали подниматься с мест. Некоторые бросились наутек.

— Полиция!.. Полиция!.. Сагибы из садара!.. — слышалось отовсюду.

— Тихо! — прикрикнул старый Джоши. — Ни с места! Слышите машина!.. Я не знаю, кто едет, но сидите молча. Можете спать, только не храпите, как свиньи в грязи.

— Джоши… — донесся чей-то робкий шепот. — А может, это раджа Сатиапал?

— Раджа Сатиапал приедет сюда завтра, ровно в восемь утра! — торжественно ответил Джоши.

— А он действительно приедет? — зашептал кто-то горячо.

— Приедет.

— А если у меня руки и ноги целые, а вот раны не заживают?

Джоши отвернулся и пошел молча. На пристававшего с вопросами зацыкали со всех сторон, но он тянулся вслед за чоукидаром, ловил его руку и тискал в нее монету:

— Сагиб, вы замолвите за меня словцо?.. Сагиб, я дам еще две рупии…

Джоши оттолкнул его, пошел на дорогу.

Хорошо, что было темно. Под баньяном собралось несколько сот безногих, безруких, покрытых ранами и язвами, слепых и глухих — поодиночке они вызывали жалость, а в массе — страх и отвращение. Их пригнала сюда надежда на спасение, непреодолимая жажда жизни.

Один раз в год, в первый день Азарха, — то есть первого июня, когда начинается период дождей, — точно в восемь утра к этому дереву приезжал раджа Сатиапал. Он выбирал из нескольких сотен калек лишь четырех: слепого, безрукого, безногого, да с незаживающими ранами. Это было спасением для несчастных. Они возвращались в месяце "хариф", то есть в октябре, ко времени сбора первого урожая, совсем здоровыми. Слепые прозревали. У калек вырастали руки и ноги. У истерзанных заживали раны.

Напрасно было расспрашивать исцеленных, как лечил их раджа Сатиапал. Скованные страшными обетами, они лишь повторяли: "Пусть боги дадут ему тысячу лет жизни!".

Все исцеленные немедленно уезжали в другие места, — Сатиапал давал им немного денег на новое хозяйство. Их следы терялись навсегда. Но оставалась громкая слава знаменитого врача и самый суровый приказ: ни один из европейцев не должен знать про лекарства Сатиапала, так как они сразу утратят свою силу. И люди молчали. Кто знает, не придется ли еще когда-нибудь ползти под заветный баньян?..

Молчит и старый Джоши. Лишь он — первый из пациентов раджи Сатиапала — никуда не выехал из своего села. Сатиапал ему верит. Верит и он Сатиапалу. Даже не верит, нет, — обожествляет! Если бы Сатиапалу понадобилась его кровь- он бы отдал ее до последней капли. Ведь раджа вернул ему жизнь, сшил его, истерзанного тигром, вернул зрение угасшим очам.