Звери дедушки Дурова. Книга I - страница 10

Что же делают мои крысы, очутившись на свободе в первый раз после долгого тюремного заключения? Они с любопытством и волнением обегают несколько раз кругом стола, а успокоившись, начинают умываться. Если они голодны, они становятся на задние лапки или свешиваются вниз, но не убегают, не бросаются на пол. Я тихо, бесшумно подхожу к столу, издавая призывный писк, потом осторожно кладу руку с приманкой на край стола. Крысы подходят к руке, сначала робко, далеко не так охотно, как запертые в клетке, обнюхивают руку, съедают приманку, но, под конец, решаются все-таки взобраться на мою руку.

Крысы еще очень пугливы. При малейшем моем движении они быстро убегают, хотя вскоре возвращаются обратно.

Я ежедневно терпеливо повторял эти опыты и скоро мог совсем свободно сжимать крыс в руке. Шаг за шагом я завоевывал доверие и привязанность дикарей. Крысы разгуливали по всей протянутой вперед руке, а я расхаживал с ними целыми часами по комнате.

Когда маленькие ученицы совершенно освоились со мной на свободе, я принялся, наконец, за серьезное обучение.

Составив три стола вместе, я становлюсь на них посредине с флейтой в руках и выпускаю на эти же столы всех моих крыс. Прижимая флейту к губам, я издаю на ней монотонные однообразные звуки, чередуя их с обычным сигнальным писком. Крысы скоро привыкают к флейте и писку; они прибегают к моим ногам и обнюхивают меня. Я осторожно нагибаюсь и кормлю их. Вначале они готовы дать тягу, но потом берут из рук корм. А через неделю крысы уже со всех ног бегут на звук флейты к моим ногам и ждут обычной подачки. И вдруг я отказываюсь дать им, как всегда, корм. Я не шевелюсь, и рука моя не протягивает обычной подачки. Крысы беспокоятся; они поднимают рыльца и ждут сверху заслуженного вознаграждения. А я думаю:

«Шалите, братцы, сначала заработайте свой кусок. Кто работает, тот только и ест. Идите наверх ко мне, дотянитесь до вашего корма».

И крысы, как бы угадавая мои мысли, бегут за подачкой, выше, выше; обнюхивая мои ноги, они ползут к самым коленам.

На сегодня довольно.

И я даю им заработанный корм.

Но на следующий день я требую, чтобы ученицы делали восхожение еще выше; они уже добираются до моих плеч и свободно разгуливают по мне, а я с ними брожу по комнате.

На арене в цирке, где не было помехи — лишней мебели, я выпускал крыс прямо на землю, и они сбегались к моим ногам, под знакомые звуки флейты.

— «Крысолов из Гамельна»… — читала публика, останавливаясь около цирка, где я выступал со своими животными.

Я уже не раз показывал на арене моих дрессированных крыс, и название этого номера казалось публике очень заманчивым.

Я должен был изобразить старую легенду о человеке, обладавшем волшебною флейтою, пришедшем в маленький старинный немецкий городок Гамельн, жители которого умирали от голода; он вывел при помощи своей флейты крыс, пожиравших последние съестные припасы жителей, и утопил животных в реке.

— «Крысолов из Гамельна»… — читали дети, — ах, это наверное что-нибудь очень, очень интересное.

И цирк был битком набит веселыми ребятишками с блестящими от нетерпения глазами.

Перед началом представления в барьер скрытно вставили клетку с крысами, около которых стоял мой помощник.

Начался спектакль. Я был посреди арены с флейтой в руках и выводил на ней знакомые маленьким грызунам протяжные звуки. В это время мой помощник, незаметно для публики, посредством протянутого шнурка открывал клетки, и крысы через небольшие отверстия барьера выбегали на арену и сбегались к моим ногам, а затем влезали по моему туловищу наверх, на плечи, облепляя меня со всех сторон.

И в этот раз, почувствовав возможность выйти из клетки, крысы стремглав бросились на призывный звук флейты, обещавшей им обычную награду. Я стоял и смотрел на эту движущуюся толпу маленьких четвероногих артистов, бегущих ко мне. Вот они близко; вот бурным каскадом плывут снизу на меня, затопляя меня, и под этою живою волною скрывается яркий шелк моего костюма; волна хлещет выше, поднимается до плеч, еще еще…

— Он весь в крысах!

— Крысолов из Гамельна!