Звери Стикса. Часть 2. Мемориум - страница 17
– Меня зовут Ник. Николай Сэмь'эль. Я побуду с Вами, вместо Фауста… пока ситуация не прояснится.
– Хорошо…
«Точно. Фауст… Фауст Джонатан чего-то там».
Она обернулась. Команда техников склонилась над распластанной на земле фигурой пса, копошились, трудились. Кошка решила подойти ближе. Частично из-за любопытства, но ещё ей вдруг стало стыдно. В конце концов, хоть он и был злобным отморозком, но оказался в нужный момент в нужном месте. Сунулся в самое пекло и, не раздумывая, кинулся ей на помощь. Непонятно, что там эта чёрная гадость с ним сделала, и была ли она вообще, но ему сейчас явно было хуже, чем ей. Невзирая даже на ломоту в спине и синяк на предплечье.
Тут к Фаусту протиснулся ещё один человек, тоже непонятно откуда взявшийся. Он как-то по–особенному выделялся среди остальных. Вроде такая же тёмная простая одежда, но он словно светился изнутри. Мягкое грустное лицо, лёгкая озабоченность в глазах, волнистые пушистые волосы до плеч. Он быстро, но плавно положил бледную руку на голову псу и медленно повёл её вниз. Когда довёл до живота, Фауст оскалился, глотнул воздух пастью, разбрызгивая кровь, и выгнулся дугой, запрокинув голову.
Киру охватил страх. Не за себя. За свою сохранность она на самом деле не боялась – были у нее на это причины, о которых она просто не хотела рассказывать ни Волфтейну, ни кому-либо еще. Но вид страдающего живого существа всегда приводил ее в какой-то панический трепет. Она не выносила чужой боли. Руки, стремясь принести хоть какое-то успокоение, крепко обхватили плечи. Пёс истекал кровью. Выплёвывал её тяжёлыми густыми кляксами.
«Это чудо, что он вообще сюда доехал. Эгоистка, я ещё хотела, чтоб он мне что-то ответил. Не помер бы».
Лицо странного человека стало хмурым и озабоченным.
– Держите, – донеслось до неё. Или она это додумала? Холодный спокойный голос раздался будто бы в голове. Так или иначе, но четверо санитаров тоже услышали инструкцию, навалились на руки и ноги несчастного, прижали его голову к земле и зажали пасть. Человек плавно и уверенно перевёл обе руки к груди вяло дёргающегося пса.
А потом он погрузил их в его тело. Этот момент Кира всю оставшуюся жизнь считала самым жутким из всего, что ей приходилось видеть. Она не могла объяснить, почему её так ужаснула работа ангела, но тогда она поняла, что никогда, даже в самой крайней необходимости, не позволит так проникнуть в себя. Её пробрала такая ледяная дрожь, что чуть сосульки не посыпались.
Лекарь сосредоточенно что-то нащупывал. Пса под его руками свела и вывернула судорога, несмотря на все усилия четверых здоровых мужчин. Он не кричал, и это было ещё страшнее. Он не издал ни одного звука. Только тихий стонущий выдох, когда пытка, наконец, закончилась. Ангел также плавно поднял руки, встряхнул ими и удручённо покачал головой.
– Увозим, – снова этот голос, ясный, прохладный. Санитары, всё также молча, засуетились, засобирались.
На плечи девушки легла тёплая мягкая тяжесть. Сэм’ель по–своему трактовал охватившую её дрожь и укрыл своей курткой. Она благодарно кивнула.
– Здравствуйте, Кира.
На этот раз она вздрогнула от неожиданности. Сильный строгий голос принадлежал подошедшему сзади высокому плечистому человеку с длинными сухими волосами пегого цвета.
– Меня зовут Коган, я дежурный куратор. Рад, что Вы не пострадали.
Вот и официальное лицо. Девушка кивнула и указала на пса.
– Что с ним?
– Если честно, то я надеялся, что это Вы мне расскажете, – Коган нахмурился, его белесый немигающий взгляд напрягал. Сухое лицо, тонкие сведенные брови цвета высохшей травы, сухие эмоции. – Кира, скажите, Вы видели, что произошло?
Девушка неуверенно покачала головой.
– Я что-то видела, но я не поняла, что это было. Я разговаривала с директором театра, потом… отвернулась, вышла из комнаты и наткнулась на эээ… Фауста. И это… то, что на нас напало, было у меня за спиной.
«Боже мой. Я же всегда думала, что это просто галлюцинации. Просто детские фантазии… как всё оказалось серьёзно. Это всё правда, всё–всё правда! Какой кошмар, ну почему это меня преследует!»
Она вдруг почувствовала сокрушающую усталость. В голове запищало, ноги стали ватными, в глаза словно щедро засыпали по ложке мелкого речного песка. До нее вдруг дошло, что ее детский сон только что повредил человека в реальной жизни. И от этой мысли она покачнулась.