Звезда по имени Алголь - страница 5

Борису Семеновичу снилось в эту ночь, будто он школьник и должен ответить, что такое горизонт.

– Горизонт – это… – повторял он в десятый раз, стоя перед классом. – Горизонт – это…

Он помнил во сне, что знал верное определение, однако на языке крутилась лишь всякая чепуха, вроде: «горизонт – это линия атмосферы».

– Так что же такое горизонт? – послышался грозный голос, и Борис Семенович увидел, что за учительским столом сидит его сын Коля.

– Это… – вновь безнадежно промямлил он во сне и неожиданно для себя вдруг выпалил: – Это видимое вокруг нас пространство!

– То-то же, – погрозил пальцем Коля-учитель.

Утром, собираясь на работу, Борис Семенович имел такой вид, будто он всю ночь учил уроки.

А Коля, прекрасно выспавшись, отправился в школу, и когда на уроке природоведения учительница сказала: «Кто ответит, что такое горизонт?» – он смело вытянул руку и, вскочив с места, отчетливо произнес:

– Горизонт – это край земли, который нам кажется!

Никто не захлопал в ладоши, и даже учительница не ахнула от радостного изумления.

– Как-то не очень… – поморщилась она. – Лучше послушай, как будет правильно: «Горизонт – это видимое вокруг нас пространство». Повтори, пожалуйста.

– Горизонт – это видимое вокруг нас пространство, – повторил Коля и задумчиво посмотрел в окно – в пространство пустого школьного двора.

«Выходит, двор – это все-таки горизонт», – подумал он.

В 4-ом «Б» писали сочинение на тему «Как я провел лето». Сережка Шихов развернул тетрадь, закрепил в пальцах новенькую, красную с белым, ручку и записал: «Летом я с отцом был на ночевке». Тут он остановился и прикрыл глаза, словно обдумывая следующую строку или прислушиваясь к чему-то.

В классе шуршали, шушукались, шелестели страницами. Сливаясь, эти звуки навевали что-то знакомое, приятно волнующее… Постепенно до Сережки дошло, что это шорох камышей. Затем он уловил запах реки, сырой, свежий, смешанный с ароматом прибрежных трав. Он весь потянулся за этим запахом – и воображение с готовностью подхватило его и вынесло из класса.

Глазам стало просторно, блеснула впереди река, темной стеной стал за рекой лес, заслоняя собой гаснущее солнце. Всей кожей Сережка ощутил прохладу. Еще бы! Ведь он только что выбрел из воды. Он нетвердо ступает по охладевшей траве. После долгого купания земля колышется и плывет под ногами. Он опускается на корточки у костра, зябко прижимая к бокам локти. В мокрых ресницах вспыхивают рыжие огоньки. Раскаленные, пульсирующие угли завораживают взгляд. Костер, еще недавно такой беспокойный, похожий на бьющуюся Жар-птицу, к вечеру присмирел и лишь сонно пошевеливает своими огненными перьями. Как странно и хорошо – сидеть вот так и смотреть на огонь, забыв обо всем.

Становится горячо лицу. Сережка отворачивается – и снова видит костер. Нет, то не костер – неподвижное широкое зарево простерлось над лесом, там, где еще недавно садилось солнце. Жарко пламенеет река. На ее огнистом фоне резко отпечаталась человеческая фигура без ног. Там, забредя в воду, рыбачил отец. Но сейчас это картина. Такие краски, по Сережкиным представлениям, бывают только на картинах. Вот бы запомнить, запечатлеть в уме все эти цвета и оттенки, все детали увиденного!

Внезапно картина нарушается: дрогнула фигура рыбака, удилище прянуло вверх, изогнувшись на кончике. Со звонким причмоком в воздух взмывает рыбёшка, вся в золотых блестках. Запрокинув голову, рыбак водит вытянутой рукой, а добыча упархивает по-птичьи на невидимой леске. Отец оборачивается, что-то произносит вполголоса. Слов не разобрать и не разглядеть лица, темного против заката, но чувствуется, что он улыбается. Неожиданно он взмахивает рукой – и рыба летит к костру.

Приблизившись к ней, Сережка осматривает ее со всех сторон, затем осторожно берет. Приходится притискивать ее второй рукой. Она пружинистая. Она скользкая и чуть теплая, как вода в реке. В ее круглом глазу горит, отражаясь, крохотный костерок. Широкий губастый рот открывается, и кажется, это из него доносится тихий плеск воды.

Час спустя, лежа на боку, спиной к спине с отцом, Сережка наблюдает догорающий костёр. Временами там что-то происходит: вдруг красноватым сиянием озаряется воздух, плывущий у воды туман, ближайший куст, отцовские сапоги, похожие на человеческие ноги без туловища. Но вот опять смыкается тьма, остается лишь слабое розовое пятнышко. И тогда откуда-то из глубин ночи набегает ветерок и вкрадчиво, словно слепец, ощупывает прохладными пальцами Сережкино лицо. Сережка лежит не шевелясь. Ему не то чтобы страшно, а как-то слишком все непривычно и странно…