Звезда с неба - страница 27

И человек высказывал своё предположение и искал подтверждений в природе и находил их, ибо природа щедра.

На первых порах природа по щедрости своей выдавала некоторые факты, подтверждающие эти предположения, а потом упёрлась — и ни в какую! Надоело, видимо… Жаль, конечно, схемы, но такова судьба категорических схем…

А всё дело в том, что человек не бог, не полубог и даже не царь природы. Он всего только часть природы, способная себя осмыслить. И поэтому природа вовсе не собирается подделываться под его представления. Совсем наоборот. Осмысливая себя, часть природы осмысливает и природу, познаёт её законы и старается не впадать в самодовольство, как это было с тираннозаврами и даже с теми обезьянами, из которых так и не вышло людей…

Но некоторым людям — увы — свойственно сначала сочинять схему, а потом загонять в неё всё, что ни попадается под руку.

Я думаю, если бы человечество только то и делало, что оплакивало бы свои схемы, разрушенные действительностью, — у него бы глаза не просыхали от слёз. Но к счастью, человечество весело и, насколько мне известно, ещё ни одно живое существо на земле не отличалось таким неистребимым оптимизмом, как человек…

Тик-так, тик-так, тик-так…

Однако мы далеко ушли от лёссовых построек. Собственно говоря, я намеревался сказать несколько слов о корнях человеческой фантазии, как я их себе представляю. Но эти спорщики, сидящие на моей пепельнице, снова ввергли меня в рассуждения, которых могло бы и не быть.

В результате этих рассуждений Такк, конечно, надулся, но зато Тикк деятельно возвращает меня к началу этой главы…

— Конечно, человеческая фантазия безгранична, — говорит Тикк. — Но она всегда опирается на известные вещи. Как говорится, человек отталкивается от известной ему модели. Ибо тот, кто надеялся превзойти действительность, напоминает пассажира, решившего спрыгнуть с поезда, чтобы обогнать его пешком. Ему кажется, что поезд от него отстанет и пассажир примчится к месту назначения первым и будет встречать поезд и указывать ему, как ехать дальше. Запыхавшись, он добегает до следующей станции, радуясь, что поезда ещё нет. На самом деле поезд давно ушёл, не дожидаясь самонадеянного пассажира.

— Неправда, — хмурится Такк. — Известны случаи, когда фантазия залетала так далеко, что совершенно отрывалась от действительности. Разве ты не знаешь, что древние греки считали, будто на севере живут люди, которые рождаются в козьих шкурах? Этого же не было и не могло быть!

— Конечно, — сказал Тикк. — Но люди эти рождались всё-таки в козьих шкурах, правда? Не в поролоновых душегрейках! И греки были недалеки от истины потому, что на севере жили люди, для которых шкуры были единственной одеждой, прикрывавшей их со дня рождения…

— Ну хорошо, — говорит Такк. — А кентавры? Разве существовали когда-нибудь человеко-кони?

— Нет, конечно. Но существовали всадники, никогда не покидающие сёдла. Всадники слились с конями в воображении людей — и получились кентавры.

— Что же такое фантазия? — спрашиваю я.

— Фантазия, — отвечает Тикк, — это шаг от реальности. Может быть, два шага, может быть, и сто шагов. Но обязательно от реальности.

— Я прочитал много фантастических романов, начиная с Жюля Верна…

— Ну, — перебивает Тикк, — и хоть в одном из них ты читал что-нибудь такое, что не отталкивалось бы от правильно или неправильно понятой реальности? Существовали не только фантастические романы. Существовали книги об идеальном будущем обществе. Но эти книги мы называем наивными и утопическими, потому что реальность, от которой отталкивались их авторы, была понята, несомненно, со всей искренностью и со всем чувством добра к человечеству, но — всё-таки неправильно… Впрочем, это другой разговор… А что касается Жюля Верна, — помнишь, из чего был сделан его воздушный корабль будущего? Он был сделан из бумаги? Из бумаги, склеенной декстрином!..

Я посмотрел на банку с декстриновым клеем, стоящую возле пепельницы. Тикк похлопал её по пухленькому боку и засмеялся.

— Ничего смешного не вижу, — сказал Такк. — Декстрин в то время имел большое будущее. Я это хорошо помню. Об этом писали в газетах. Жюль Верн не виноват, что теперь этим клеем склеивают канцелярские бумаги…