Звезда с неба - страница 29
Но первый спутник подражал по форме Луне.
Первый робот был построен с двумя ногами и двумя руками. Искусственный человек копировал естественного. Первый робот был построен за много веков до появления электроники. Он не управлялся по радио. Он двигался часовым заводом, пружиной. Но удивительность его была в том, что у него было две руки и две ноги. Если бы та же пружина двигала сооружение, похожее, скажем, на ящик, ни у кого это особенного удивления не вызывало бы, поскольку такие механизмы уже существовали. Механизм, построенный в виде человека, в подражание человеку, поражал человеческое воображение. Он наталкивал на отчаянную, мысль, что человеку можно подражать при помощи колёсиков и шестерёнок! Конечно, надо его заводить ключом, как куранты, но разве мы не получаем ежедневного «завода» в виде пищи, без которой нельзя существовать?
Но ведь речь тогда шла только о забавах механики. А когда появилась электроника, когда появилось то, что называется электронным мозгом, — сходство технически созданного «человека» с человеком живым сблизилось уже не по форме, а по существу. И мы назвали мозгом сооружение, которое уж никак на мозг не похоже. Мы назвали его уже не по внешнему сходству, а по сходству внутреннему, как говорят, функциональному.
Первые электронные роботы неуклюже ходили на двух «ногах», работали двумя «руками», разговаривали «ртом» и видели «глазами». То есть трудность их создания увеличивалась ещё и необходимостью копировать человека. Но эти роботы остались в ряду игрушек, в ряду тех самых удивляющих воображение механизмов, которые строились уже задолго до появления запоминающих устройств.
А подлинные роботы, которые действительно заменили человека в целом ряде работ, никакого сходства с человеком не имеют. Они уже выросли из подражательного уровня. Внешнее сходство, как выяснилось, ограничивало развитие этих механизмов. Только внутреннее содержание послужило правильным путём для их развития. Роботов на двух ногах и с двумя руками делают дети. Взрослые создают роботов, похожих на комоды, на картотеки, на башни и даже не похожих ни на что.
Конечно, изобретение электронного мозга потрясло человеческое воображение. Но ведь было время, когда человек потряс собственное воображение, изобретя простое колесо!
Конечно, на пути человеческого изобретательства стояли тысячи преград. Недоверие подстерегало разум на каждом шагу. Сейчас смешно слышать о том, что один вдумчивый астроном категорически заявил, что космические полёты невозможны. Причём заявил он это ровно за три месяца до полёта первого спутника.
Полёт первого спутника потряс человеческое воображение. К моменту его появления ещё не выработалось отношение к нему и люди воспринимали его, руководствуясь теми понятиями, которыми обладали, и сравнивали его с теми явлениями, к которым привыкли…
Почему-то в редакции, в которой я тогда работал, решили, что, если подняться километров на десять, спутник будет виден лучше. Это напоминало древность, когда люди строили специальные башни, чтобы подняться ближе к Луне. Пустяк, на который они поднимались, не имел практического значения. Но всё-таки с башни Луна казалась ближе.
Когда был запущен первый спутник, мы с другом поднимались на самолёте наблюдать его полёт. Я помню, как отнеслись к нашей затее лётчики, принявшие нас на борт:
— Он же маленький! Ничего вы не увидите!
Мы скромно сидели в самолёте, исправно дыша кислородом, смирившись с мнением лётчиков. И вдруг из кабины выскочил бортмеханик на всю длину кислородного шланга и, сорвав маску, крикнул безумным голосом:
— Спутник!
Конечно, он не мог тогда знать, что произносит новое международное слово, которое сегодня известно в любой точке земного шара, как слово «Луна», с тою разницей, что «Луна» на разных языках произносится по-разному, а «спутник» звучит на всех языках одинаково.
Мы рванулись вперёд, в кабину, дыша из одной маски по очереди — один вдыхал, пока выдыхал другой. Перед нами в голубовато-розовом небе катился сверкающий никелированный гривенничек — новая Луна.
— «Детская Луна», — сказал командир экипажа.