Звездные берега - страница 19
— О, Гриони! — засмеялась Элора. — Как ты счастлив. Ты странный человек… Вот что: ты оставайся, а я скоро вернусь. Кое-что прихвачу.
Я остался один. Присел на бугорок, поросший сухой травой. И вдруг вздрогнул, вспомнив холодное фиолетовое пламя, свернувшуюся в пояс капсулу… Таинственная капсула, принесшая меня неведомо откуда, исчезнувшая так необъяснимо и бесследно, — будь она у меня сейчас, я сразу же попытался бы бежать. Только вот куда?
Элора вернулась, когда совсем стемнело. Из аэрояхты она вынесла какие-то напитки и пакеты с едой.
— Устроим… Как это раньше называлось? Пикник. Загородный пикник, — смеялась Элора.
Она села рядом со мной и посмотрела в небо. Вверху — непривычная для жителей города картина. На черном куполе раскинулась серебристая арка Млечного Пути с мириадами далеких светил.
— Как хорошо! — прошептала Элора. — Тишина. Города нет, и никого нет… Сейчас во всей Вселенной нет никого, кроме нас двоих и вот этих звезд. Стихи, — потребовала она. — Прочти какие-нибудь стихи.
Я прочитал подходящие к обстановке стихи Лермонтова и Тютчева, в которых говорилось и о таинственной ночи, и о «мерцании звезд незакатных».
Элора слушала, широко раскрыв глаза.
— Так говорить о женщине, о человеке… — прошептала она. — С таким уважением…
Потом спросила:
— Зачем? Зачем ты все это придумал? Не было этого никогда!
— Это было. Давно. Вот там, — я шутливо показал на небо. Случайно задел затейливую башенку-прическу. Волосы Элоры рассыпались черным шелковистым облаком, я почувствовал еле уловимый аромат.
— Твои волосы пахнут мятой.
— Мятой? А что это такое?
— Это трава с очень приятным и очень своеобразным запахом.
— Откуда ты все это знаешь?
Элора вдруг отшатнулась и внимательно, почти со страхом посмотрела на меня.
— А впрочем, чего я испугалась? — еле слышно проговорила она. — Хотя бы и так… Даже лучше.
— Понимаю. Ты подумала, что перед тобой пришелец?
— Да, я так подумала, — улыбнулась Элора. — Но этого не может быть.
— Конечно. Наши боевые крейсера… — начал я тоном знатока.
— И все же ты пришелец. — Элора сказала это как-то непонятно: то ли полушутя, то ли всерьез. — Только не со звезд, а из другой физической системы отсчета. Я хочу, чтобы ты меня взял с собой, в свое таинственное измерение, в выдуманный и зачарованный мир поэзии.
Матово-белое лицо Элоры казалось в ночи кристаллом, светящимся изнутри ровным светом. Хорошо помню ее глаза. Не холодные и строгие, какие вижу сейчас на портрете, а удивленно раскрытые и нежные — две загадки, две черные бездны…
Наша встреча с Элорой была последней.
… И здесь скоро наступит ночь. Писать трудно — сгущаются сумерки. Смотрю в окно на темнеющие кроны деревьев, прислушиваюсь к затихающим лесным звукам. Солнце скрылось за лысой горой. И закат, великолепный закат развертывает свои красные перья.
Если бы это была Земля!..
Земля
Земля! Наверно, ни один мореплаватель древности не произносил это слово с таким восторгом, как я. Это безусловно Земля!
Окончательно убедился в этом сегодня утром. Перед завтраком я отправился к небольшому озеру, плескавшемуся у подножия горы. Нога болела меньше, и я решился наконец подняться наверх. Когда взобрался на голую вершину, у меня перехватило дыхание. И не от усталости, хотя гора довольно высока, а от красоты и знакомости распахнувшихся далей. Земля!.. Мне кажется даже, что передо мной ландшафты, характерные для Среднего Урала. Кругом зеленеют лесистые увалы, подернутые тонким утренним туманом. Куда ни кинь взгляд — холмится застывшее каменное море с гребнями шиханов на волнах-вершинах…
Но какой сейчас век? Во всяком случае, не мое двадцать первое столетие. Тогда леса на Урале рассекались высоковольтными линиями и автострадами, а в воздухе стоял почти беспрерывный гул от пролетающих в поднебесье лайнеров. Нет, это и не двадцатый и даже не девятнадцатый век: я не заметил ни одного заводского дымка, ни одного телеграфного столба. Может, попал на совсем старый Урал? Судя по незатоптанной, девственной природе и заброшенной охотничьей избушке, сейчас вероятнее всего конец семнадцатого или самое начало восемнадцатого столетия.