Звездный Тарзан - страница 28

Тристан попробовал дотронуться до нее, но не смог поднять руку.

— Это кажется открытым, — сказал он, вяло махнув в сторону окна, — но на самом деле твердое как камень.

Даже самому себе его речь казалась нечленораздельной: губы и язык казались чужими и не успевали за ходом мысли. Это еще больше подстегнуло его.

— Мне нужно найти Пулу. Они мучают его.

Юноша вновь попытался встать.

— Не надо волноваться, — человек надавил ему на плечо, заставив лечь. — Нет нужды так расстраиваться. С твоим другом все в порядке, он спит у меня в комнате. Я приведу его попозже. А сейчас давай разберемся с тобой, хорошо?

Военный приподнял тонкую простыню с плеча юноши, приоткрыв синий кружок под мышкой.

— Что это? — спросил Тристан. — От этого я снова засну?

— Нет. Это термодатчик, — ответил мужчина. — При повышении температуры тела меняется его цвет, но сейчас его цвет говорит о том, что она в пределах нормы.

Он протянул руку к горлу Тристана, тот отвернулся, оскалив зубы.

— Эй, расслабься! Я только хочу проверить твой пульс!

Тристан посмотрел врачу в глаза, но сам напрягся, все еще ожидая подвоха.

— Как там твой желудок? Ты еще не проголодался?

— Н-нет.

— У тебя все еще расстройство?

— Да.

— Тогда придется немного подождать.

Человек накрыл плечо юноши простыней и поднял коробку. Тристан смотрел, как он достает маленький пузырек.

— Это для твоей шишки, — сказал врач, накладывая что-то белое на подушечку пальца. — До завтра у тебя от нее почти не останется следа.

Размазав мазь по ушибленному месту, он сказал:

— Меня зовут Рид Вейл. Я капитан исселианских наземных медицинских войск. Мне действительно жаль, что с тобой все так получилось.

Тристан молчал, продолжая наблюдать.

— Послушай, я не виню тебя за то, что ты мне не доверяешь. Ты думаешь, я один из тех негодяев, которые избили тебя…

— Ты не остановил их! — заметил Тристан. — И ты… ты положил мне на лицо эти штуки! — ему все легче становилось говорить.

Врач поморщился от обвинения.

— Я не хотел этого, малыш. Но если бы я этого не сделал, то сейчас тебе было бы гораздо хуже, — он вздохнул. — Извини, я просто пытаюсь тебе помочь.

Тристан молчал.

— Я пытаюсь помочь и твоему другу, — продолжал Вейл. Он наклонился ближе и перешел на шепот. — Я сказал людям, этим людям здесь, что ты и он становитесь агрессивными, когда вы не вместе.

Тристан снова напрягся и посмотрел на Вейла широко раскрытыми глазами.

— Зачем ты это сказал? — требовательно спросил он. — Это же не так!

Вейл дал знак не поднимать шум.

— Я поступил так для вашего блага. У меня были причины полагать, что они заберут твоего друга и причинят ему боль.

Тристана этот ответ озадачил еще больше, и он нахмурился.

— Почему они должны были это сделать?

Вейл засомневался, покачал головой.

— Потому что они не могут его как-то использовать, — наконец признался он. — Они считают… что он для них не представляет ценности, поскольку не является человеком, только — лишней обузой. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Тристану было понятно значение слов, но не смысл того, что за ними стояло. Он тем не менее кивнул, однако морщины на его лбу так и не разгладились.

— Хорошо, — сказал медик, — даже если мое утверждение о вашей агрессивности и преувеличено, важно, чтобы вы с другом вели себя так, будто вас пытаются разъединить. Понял?

Тристан оторопел и снова кивнул.

— Вот и хорошо. — Вейл встал и перешел на обычный тон. — Как твоя рука? Левая рука. Двигать можешь?

Юноша поднял руку и ужаснулся — его ногти были аккуратно подстрижены. Он посмотрел на правую и увидел то же самое. Тристан был в шоке.

— Ты отрезал мне когти! — обвинил он врача. — Зачем ты это сделал со мной?

Вейла слова Тристана застали врасплох. Он протянул свою руку.

— Посмотрю на мою.

— Она голая! Только у грудных детей нет когтей. Они мне нужны для охоты и…

— Тебе здесь не придется охотиться, и когти тебе не нужны.

Тристан страшно огорчился. Он зажал руки между коленями и повернулся спиной к Вейлу. От обиды Тристану трудно было дышать. Через несколько секунд Вейл снова негромко спросил:

— Тристан, ты боли в руке не чувствуешь?

— Нет, — сказал юноша в подушку.