Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра) - страница 11

— Эрм, — представился самый старший.

Асмур недолго задержал на нем взгляд — Эрромиорг из рода северных танов Оргов, владеют по ленному праву всеми залежами полиметаллических руд, кои и выцарапывают помаленьку из-подо льда. Запомнить нетрудно: светло-серый крэг с красным хохолком. Чем-то напоминает дятла.

— Сорк. — Такой же крэг, но без хохла. Скромность украшает.

— Дуз. — Тропические плантации, большей частью уже заброшенные. Чемпион каких-то тихих игр. Вишневый крэг.

Это была старшая тройка, и видимых изъянов он не обнаружил ни у людей, ни у их поводырей. Кто дальше?..

— Скюз… — Так, неженка. И крэг ослепительно-голубой — в такого целить одно удовольствие.

«Весь поход из скафандра не выпущу», — подумал Асмур.

— Флейж! — Еще того не легче, изумрудно-зеленый крэг с оранжевыми хохлом и оконечностями крыльев.

— Борб. — Коренастый смуглый крепыш с коричневым скромным крэгом. Что там за ним числится? Да не так уж мало: производство анн-зарядов.

Этот последний примирил его со всей тройкой. Оставались младшие.

— Ких. — Этот — южанин, семья владеет чуть ли не миллионом сервов-ткачей. Крэг темно-синий с белым клювом.

— Пы. — По лицу не скажешь, что ума — палата, зато силач невероятный. А крэги у них с Кихом совершенно одинаковые.

— Гэль…

Асмур небрежно скользнул взглядом по младшему — почти старый знакомый; и вдруг глаза его против воли прищурились, брови сошлись. Как он не обратил на это внимания с самого начала?

Пестрый крэг!

— Заводите коней и устраивайте старых крэгов, — негромко, с излишним спокойствием проговорил он. — Мы идем на Серьгу Кентавра, самую яркую звезду этого созвездья. Готовьтесь.

Еще секунду все смотрели вверх, на сияющую бледно-золотую крапинку, расположенную между Ухом и Уздой, почти отсюда невидимыми; затем девять шпаг блеснули в лунном свете, отдавая принцессе прощальный салют, и разномастные кони зацокали по выщербленному бетону к светлым громадам кораблей. Для того чтобы пройти через ничто, недостаточно воспользоваться картой или расчетами — нужно обязательно зримо представить себе ту точку, в которой хочешь очутиться. Слабо мерцающие овоиды разомкнули створки люков, люди и кони исчезли внутри этих коконов, и теперь снова могло показаться, что это — просто гигантские матовые фонари, вроде тех, что прячутся в глухой зелени королевских садов.

И только тогда эрл Асмур спрыгнул с коня и обернулся к своей жене. Они стояли друг против друга, почти одного роста, и черные кудри женщины, рассыпавшиеся по бледному оперенью крэга, казались негативным отраженьем светлых волос мужчины, выбившихся из-под траурного капюшона. Но не только это составляло контраст молодой пары: если мона Сэниа изо всех сил сдерживалась, чтобы не выдать своих чувств при посторонних, то Асмур не находил даже слов. Душа его была звучной, гулкой пустотой, словно собственный родовой замок. От юношеского пыла, с которым он поднял глаза на королевскую ложу много лет назад, не осталось ничего, кроме преданности, и Асмур сознавал, что это его беда, а не его вина: Джаслер медленно умирал, угасал целый мир, и первое, чему суждено было исчезнуть в этом гаснущем мире, была любовь.

Он печально смотрел на жену. Знает ли она, что козыри, которые им выпали накануне похода, — это ночь? Так вот, если кому-то и не следует сюда возвращаться, то это именно ему.

Они ничего не сказали друг другу, он только коснулся губами ее лба, словно напоминая о свадебном завещании. Потом круто повернулся и пошел к центральному кораблю, который как будто вырастал при его приближении. Желтый, как тыква, шар дал трещину, она разошлась ровно настолько, чтобы провести коня, осторожно прижимавшего к себе сложенные крылья. Затем стенки снова сомкнулись и разом потеряли свою матовость. Теперь Сэниа отчетливо видела коня, разлегшегося на ковре, устилавшем пол центрального помещения. Асмур отстегнул плащ и перевязь и осторожно, чтобы не повредить ни одного перышка своего крэга, облачился в мягкий поясной скафандр, отливающий лиловым, — все так спокойно и деловито, древние боги, как спокойно и как деловито! Теперь это был уже не ее Асмур, девичья заветная мечта, одинокий эрл, у которого она сама, своей королевской волей встала на пути — вот захотела и встала, явилась однажды в полуночном замковом саду, а потом еще в фехтовальном зале, и в информатории его завода… Он никогда не позволял себе даже коснуться края ее платья, и если бы не его внезапный отлет, она ни за что не решилась бы сама сказать ему: «Возьми меня в жены!»