Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра) - страница 9

В руке принцессы мертвенно поблескивало грозное и запретное оружие, и сразу же за нею, влитые в седла, высились три ее старших брата.

Асмур стремительно обернулся — остальные принцы стояли у него за спиной.

Он сам мог исчезнуть почти мгновенно, бежать к своим кораблям, и он успел бы сделать это прежде, чем кольцо царственных братьев сомкнется — но здесь еще был его конь и была его мона Сэниа…

Нет, не его.

И тем не менее он готов был скрестить оружие с любым, кто посмел бы ему об этом сказать. Он принял отказ от короля, но не позволил бы повторить его даже принцу.

— Мой меч не привык ждать, — проговорил он хрипло и высокомерно. Словно в ответ на его слова, палево-седой крэг, прошелестев бессильными крыльями, опустился на ножны, цепко обхватив их когтями. Теперь Асмур не мог обнажить оружия.

— Буду стрелять! — крикнула мона Сэниа. — И я не промахнусь, вы меня знаете!

Братья ее знали. Асмур — тоже.

Но материнский крэг встряхнул головой, так что седой венчик поднялся над нею, точно рыцарский плюмаж, и издал укоризненный клекот. Это подействовало эффективнее, чем угроза Ее Своенравия.

Действительно, трудно было найти грех страшнее, чем поднять смертоносное оружие на человека. Но ранить крэга — это было самым позорным, несмываемым грехом.

Принцы осадили коней.

— Эрл Асмур! — прокричал один из тех, кто стоял за спиной моны Сэниа, кажется, самый старший. — Ты знаешь, что исполняющий Уговор неприкосновенен. Сколь бы мы ни чувствовали себя оскорбленными, не нам, принцам крови, нарушать законы Джаспера. Поэтому мы разрешаем тебе удалиться. Полночь миновала, а предначертание указало тебе начать свой путь до рассвета. Ступай с миром, но помни: если, вернувшись, ты приблизишься к нашей сестре ближе, чем на расстояние взгляда и голоса, мы будем драться так, как велит фамильная честь — без крэгов, на звон шпаги.

— Я не менее вашего чту Уговор и чту законы Джаспера, — тяжело проговорил эрл Асмур, который задыхался от бешенства. — И все же помните, высокородные принцы, что, выполнив свой долг перед крэгом моей матери, я вернусь и скрещу шпагу или кинжал, рапиру или меч по выбору с любым из вас, независимо от того, удостоит ли снова меня принцесса Сэниа слова или взгляда!

— А теперь слушайте меня! — разнесся над ночными полями звенящий голос моны Сэниа. — В отличие от вас я плюю и на Уговор, и на все законы Джаспера — кроме того единственного, который позволяет королевским дочерям по собственной воле выбирать себе мужа. Вы не хотите брать на себя обузу ленных владений — хороши братцы! Что ж, в таком случае вы мне больше не родня. Асмур! — она нагнулась с седла и положила ему на плечо маленькую руку, опушенную аметистовыми перьями. — Ты забыл о старинном обычае — брать в жены по завещанию. Тогда на них, на этих каплунов, жиреющих в Диване, не ляжет никаких обязательств — даже если ты не вернешься. Ну!

Он с тоской поглядел в ее лицо — узкое страстное лицо, обрамленное черными прядями, выбивающимися из-под фламинговой шапочки; когда-то он любил это лицо, эту девочку, не сводившую с него очарованных глаз на ее первом турнире… Но видят древние боги, как он устал от ее сумасшедшего нрава! Пусть она права и у него душа крэга, но он уже ничего не желает, кроме покоя… И сейчас, когда она завладела, между прочим, его конем, встала между ним и исполнением Уговора, он вдруг отчетливо понял, что гораздо сильнее любил бы ее… в воспоминании.

— Мона Сэниа, — проговорил он как можно мягче. — Высокородная мона, вы разгневаны на братьев и готовы отречься от родства с ними, но вы забыли о своем отце!

Звук его голоса произвел не примиряющее, как он рассчитывал, а прямо противоположное действие: от любви и горя Сэниа потеряла голову.

У нее все получалось чересчур, а уж это — и подавно.

— Асмур, я ничего не повторяю дважды! Ты сейчас же возьмешь меня в жены по завещанию, или… — она оглянулась, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было бы напугать самого Асмура.

Ничего такого, естественно, не нашлось. Тогда она медленно подняла руку с маленьким десинтором до уровня своего лба. И рука ее не дрожала.