Звезды комбата - страница 5
Напутствие легендарного комэска Хохряков запомнил на всю жизнь.
Готовясь к воинской службе, Семен писал в автобиографии:
Я, Хохряков Семен Васильевич, родился 30 декабря 1915 года в деревне Коелга Эткульского района Челябинской области. По национальности — русский. Вступил в сельскохозяйственную коммуну «Обновленная земля», где проработал по 1930 год, после чего меня как ударника выдвинули на подготовительные курсы ФЗУ. Проучился по 1931 год, и меня направили в школу горпромуча Копейского района. Окончил эту школу в марте 1934 года и стал работать слесарем. Проработал по апрель 1935 года и перешел на шахту «Северный рудник», где проработал по сентябрь 1936 года. После перешел на шахту № 16 старшим слесарем по лавам. Проработал полтора месяца и меня перевели мастером по ремонту компрессоров. Проработал пять месяцев, перевели помощником механика шахты № 16. Проработал по 1 августа помощником, а теперь работаю механиком шахты № 16…
14 августа 1937 г.
Как видим, предвоенная биография С. В. Хохрякова не отличается от биографий многих молодых людей его поколения. Не блещет автобиография и стилем изложения. Здесь в основном глаголы: «работал», «проработал», «начал работать», «перешел работать», «перевели на работу»… Работа, работа и еще раз работа — вот что было главным для будущего дважды Героя Советского Союза. Он относился к труду с вдохновением творца и высокой личной ответственностью комсомольца, гражданина Страны Советов.
НА ДАЛЕКОМ ХАЛХИН-ГОЛЕ
Четыре года минуло с тех пор, как Хохряков слушал рассказ бывшего командира шахтерского эскадрона о боях за Советскую власть. Теперь он сам становился военным, нисколько не думая о том, что ему надлежит пройти не менее трудный и героический боевой путь.
Провожая Семена в Красную Армию, друзья желали ему стать таким же крупным и таким же прославленным командиром Красной Армии, как, скажем, Григорий Иванович Котовский или Василий Иванович Чапаев. А Коля Панов на правах самого близкого Хохрякову человека углубил эту мысль:
— Главное, Сеня, не в звании и не в должности, а в том, чтобы тобой гордились уральцы, вся наша Родина.
В военкомате Хохряков заявил:
— Желаю служить в кавалерии.
Его просьбу удовлетворили. Но в кавалерийской дивизии, куда Семен прибыл на срочную службу, как оказалось, уже был свой штатный танковый полк, а в нем — полковая школа, в которой готовили младших командиров-танкистов.
— Механик? — спросил комполка, разглядывая бумаги Хохрякова.
— Работал слесарем, компрессорщиком, электриком, механиком.
— Какой молодчина! Да еще комсомольский активист, гармонист, боксер! Такие парни нам очень нужны. Однако здоровье проверить и у силачей не мешает. Давай к врачам!
Один из медиков в военной форме под белым халатом подвел Семена к стеклянному прибору на столе и дал в руки резиновый шланг.
— Дуй.
Хохряков уже знал об этом приборе — спирометре, измеряющем объем легких. Он так сильно дунул в шланг, что верхняя часть прибора чуть не выскочила из посудины. А затем вдруг громко засмеялся.
Врач, озадаченный поведением новичка, спросил, в чем дело.
Семен, хохоча, рассказал.
Он вспомнил своего дедушку Тимофея Кузьмича. Когда старика впервые в жизни коммунары из родной Коелги определяли на профилактическое лечение в больницу, Тимофею Кузьмичу спирометр показался хитроумной диковинкой. И когда его подвели к прибору и спросили, сколько он сможет выдуть, дед воспринял это по-иному.
— Дык рюмок пару смогу, — не хотелось дедуле бередить душу, признаваться в своей старческой слабости.
— Что-то маловато, — лукаво улыбаясь, засомневался лаборант.
И тут взыграла казацкая гордость Тимофея Кузьмича (казак он был уральский, потомственный).
— Да что спрашивать! Давай хорошую, плотную закусь и пол-литра двину!..
Семен рассказывал об этом случае уже не раз, и всегда в его словах сквозила любовь к Тимофею Кузьмичу.
Шутка пришлась по душе и в воинской части. Командир полка, присутствующий на медицинском осмотре, дружески хлопнул Семена по голой спине и не без удовольствия заключил:
— Дед дедом, а ты геркулес! И не меньше. Будешь учиться на механика-водителя танка.