Звезды комбата - страница 8

Стояла тишина. Лишь под копытами лошадей шуршали песок да высохшие кустики редкой растительности. Ноздри щекотал горький запах подгоревшей в дневном зное карликовой монгольской полыни.

На третьи сутки, когда поиски были прекращены, стало известно, что Григорий Пантелеевич Кравченко, совершив шестидесятикилометровый переход от места вынужденной посадки, обессиленный, чудом добрался в расположение своих войск.

2 июля, когда ударная группировка японского генерала Кобаяси, форсировав Халхин-Гол, атаковала позиции монгольских войск на горе Баин-Цаган, Хохряков вместе с командиром и комиссаром полка повел эскадроны в контратаку на агрессоров в районе озера Буир-Нур, прикрывая границу у Тамцак-Булакского выступа.

С рассветом 20 августа, в день начала генерального сражения на Халхин-Голе, в воздух поднялись 153 советских бомбардировщика в сопровождении двухсот истребителей, которые обрушились на врага. Не меньше боевых машин подняло в воздух и командование Квантунской армии.

Г. К. Жуков, наблюдавший это сражение, будучи комкором, много лет спустя вел беседу о нем с Константином Симоновым. На замечание писателя о том, что он не видел в Великой Отечественной войне одновременного сосредоточения такой массы самолетов, маршал воскликнул: «А вы думаете, я видел?! И я не видел».

Благодаря массированному применению танков, самолетов, орудий, благодаря героизму советских и монгольских воинов японские оккупанты потерпели в халхин-гольской битве полное поражение. Почти вся техника Квантунской армии была разбита или стала трофеями победителей. На поле боя осталась 61 тысяча убитых и раненых солдат и офицеров противника.

Халхин-гольское сражение послужило серьезным предупреждением японским милитаристам, поубавило их аппетиты на монгольскую территорию.

Осенью 1941 года, когда немецко-фашистские полчища рвались к Москве, а Гитлер требовал от колеблющейся Японии нападения на СССР, германский посол в Токио Эйген Отт телеграммой-шифровкой информировал Берлин: «…в японской армии все еще помнят Халхин-Гол».

Сотни наших бойцов, командиров и политработников были награждены орденами, медалями Советского Союза и Монгольской Народной Республики. Медали «За отвагу» и монгольского ордена «Полярная звезда» был удостоен и младший политрук Семен Васильевич Хохряков. Халхин-Гол стал для него, как и для других наших военнослужащих, не только школой мужества, но и школой зрелости в руководстве боевыми действиями подразделений, что особенно пригодилось в Великую Отечественную войну.

27 июня 1941 года решением Ставки Главного Командования армии Резерва Ставки начали занимать рубеж Краслава — Дрисса — Полоцкий укрепрайон — Витебск — Орша и далее по Днепру, имея задачу: мощным контрударом не допустить прорыва гитлеровских полчищ к Москве.

Танкисты 72-го танкового полка 36-й танковой дивизии, в котором политруком танковой роты был Семен Хохряков, спешили на рубеж, занимаемый 21-й армией на Днепре.

С помощью подоспевших танкистов 21-я армия нанесла успешный контрудар в направлении Бобруйска.

Вот как это было. Танкисты и пехотинцы вброд форсировали Днепр и стремительными атаками, уничтожая прорвавшегося противника, освободили белорусские города Жлобин, Рогачев и далее продвигались в направлении Бобруйска.

Вся страна узнала об этом подвиге мужественных воинов 21-й армии. А гитлеровским генералам пришлось срочно снять с других участков фронта и двинуть против героических частей 21-й армии восемь немецких дивизий.

Часть передовых отрядов 21-й армии, выдвинувшихся далеко вперед, была зажата в мощные танковые тиски подошедших вражеских дивизий и оказалась в окружении. Этого не избежали и рота Хохрякова, и весь 72-й танковый полк.

В полку было мало новых танков Т-34. Роты и батальоны имели на вооружении преимущественно устаревшие машины БТ-5 и Т-26. Их броню пробивали снаряды немецкой противотанковой артиллерии. Пока в строю оставались могучие Т-34, полк успешно противостоял врагу. Но у гитлеровцев оказалось больше танков, и вскоре наступила самая трагическая минута — гитлеровцы подожгли последнюю тридцатьчетверку.