Звезды не для нас - страница 45
– Спасибо, – расчувствовалась Савельевна, – Сама виновата, дура старая! Забыла пилюли принять. Ты уж прости.
– Ну что вы, работа у меня такая…
Миша заторопился на выход, но в спину прилетело:
– Береги себя, не траться на старичьё. Мы уж своё пожили…
Всё она поняла. Или вообще давно знает, да помалкивает. Миша сделал вид, что не услышал.
Воронок за калиткой подрагивал, урча вполголоса. Глушить движок на зимних выездах опасно. А экономить незачем, всё равно дальше посёлка он не выбирается.
Вот уже три года незачем…
Второй вызов в сторону пятиэтажек, там проезд всегда чистят сами, Митяя ждать некогда. Да он и не торопился сюда, неспешно раскатывая по главной улице. Миша припарковался и бегом поднялся по лестнице на третий этаж. Хорошо, что у подъездов кодовых замков на дверях нет…
– Здравствуйте, доктор! Не разувайтесь…
– Мне бы руки помыть, – Миша поставил саквояж, прошёл в ванную, на ходу обдумывая план действий. Первая формула требовала изрядной паузы, иначе прицел сбивался, и прилетала обратка. А времени прошло всего ничего. Обидно тратить силу на себя, когда твоя цель – спасать других. Значит, вторая формула. Она не просто убирала причину, а полностью восстанавливала пациента – с учётом возраста, разумеется. Но и сил отнимала в разы больше…
– Итак, где у нас больной? – бодро поинтересовался Миша, вытирая руки поданным полотенцем. Мать не успела рта раскрыть, как из-под её локтя высунулась бойкая девица лет пяти:
– А больной у нас в дальней комнате! Я покажу!
– Маша, брысь! Не путайся под ногами у дяди!
Миша подмигнул:
– Показывай, хозяюшка…
У двери придержал:
– Дальше я сам. И не бегай босиком, красавица, а то простудишься, как твой братик.
Мать поддержала:
– Маша, держи тапочки, ты слышала, что тебе дядя сказал?!
– Слышала! Он сказал, что я красавица!
Миша улыбнулся и шагнул в комнату.
При взгляде на мальчишку веселье улетучилось. Он лежал мокрый и бледный, даже с порога было слышно тяжёлое дыхание. Зараза! Всё-таки и до нас добралась…
Миша вздохнул, уточнил у матери, чем сбивали температуру, и есть ли хронические заболевания. Оказалось немного, все неопасные. Может быть, и не заметят потом, что они навсегда ушли вместе с большой хворью…
Миша попросил тёплой воды. Как только мать ушла, сел на стул у кровати, упёрся руками в колени и произнёс вторую формулу. Знакомая тяжесть навалилась на спину, согнула его почти пополам, плеснула кипятком по венам…
– Доктор, вы в порядке?!
Мальчишка тихо спал, лицо его посветлело, дыхание выровнялось. Мать стояла рядом, в руках её дрожал ковш. Миша выпрямился, помотал головой, прогоняя муть перед глазами и хрипло ответил:
– Всё хорошо, просто вызовов много.
Телефон очень вовремя отозвался короткой трелью.
– Хвойная, дом шесть! Папе нехорошо, он всё время кашляет!
– Выезжаю!
Он поднялся, держась за спинку стула, поймал немой вопрос в глазах матери, слабо улыбнулся:
– Я сделал укол, сейчас он спит, а проснётся – пойдёт на поправку. И побольше тёплого питья…
– Спасибо вам огромное!
Миша смутился и поспешил на улицу.
Воронок встретил его рокотом движка и запахом нагретого металла. Миша похлопал его по капоту, вскарабкался на сиденье и погнал в сторону частного сектора.
После седьмого вызова Миша чувствовал себя выжатым лимоном на дне пустого стакана. Он медленно вышел на крыльцо. Руки дрожали. Хотелось лечь ничком в сугроб и не вставать до весны. Всё время чередовал формулы, избегая обратки и не расходуя силу на себя.
Распогодилось, сквозь облака проглядывало солнце. Воробьи на дереве оглушительно обсуждали свои нехитрые дела. Веяло близким и до сих пор не замёрзшим морем.
Тренькнул телефон.
– Слушаю…
– Мишенька, Потапов беспокоит…
– Что у вас, Андрей Иваныч?
– Не у меня, Мишенька… Шаман в гостях. Худо ему. Тебя зовёт…
– Шаман?!
Миша скатился с крыльца, в два прыжка добрался до Воронка и, не отряхиваясь от снега, нырнул внутрь. Егерь Потапов жил на выселках, дальше только глухие окольные тропы вдоль берега. Сейчас через весь посёлок надо мчаться. Миша бросил взгляд на датчик. Стрелка колебалась у предельной черты.
– Воронок, милый, не подведи!