Звуковые законы и их внутренние механизмы - страница 2

. Его ученик Н. В. Крушевский прямо полемизировал с Паулем, отстаивая объективное существование всеобщих звуковых законов, «по природе своей ничем не различающихся от законов физических или химических»[4].

В современной науке накоплено множество данных, позволяющих пересмотреть вопрос о закономерностях звукового развития. К «регулярностям» традиционной компаративистики добавились новые сведения, добытые типологией фонологических систем и лингвистической географией из наблюдений над живой речью. Сюда относятся прежде всего данные о вариабельности фонологических систем и просодических особенностях живой речи, скупо или вовсе не представленные в письменных памятниках языка, с которыми по преимуществу имела дело традиционная история языка. Существенную помощь в осмыслении историко-фонетических процессов оказывает и фонологическая теория, несравненно тоньше анализирующая их сущность, нежели старая фонетика с ее преимущественным вниманием к физиологии речи.

Чтобы по праву называться законами, историко-фонетические закономерности должны отвечать требованиям объективности, необходимости и всеобщности, предъявляемым к законам естественных наук. Применительно к фонетическим процессам первое из этих требований означает, что исследование должно опираться на адекватные представления о звуках языка. Старой фонетике, не учитывавшей функциональный аспект фонетических явлений и акустику речи, звуки языка представлялись зыбкими образованиями, состоящими из множества артикуляций и слуховых впечатлений. Полагая, что «любые различия в количестве звука, в высоте тона, силе артикуляции и экспирации допускают бесчисленное множество градаций», старая фонетика считала возможным говорить о «непрерывности звуков в слове»[5]. При таком плюралистическом понимании оставалось неясным, откуда же проистекает единство языкового звука, позволяющее фиксировать его в письме в виде единой буквы.

Современная фонология показала, что дискретность звуковых элементов обусловлена их смыслоразличительной потенцией. Выкристаллизовавшиеся в ходе историко-фонетического процесса отдельные фонемы обладают смыслоразличительной функцией, сплачивающей артикуляторные и акустические признаки фонем в относительное единство. Старый тезис о непрерывности звука в слове не выдерживает критики. Слово не является континуумом, допускающем в принципе бесконечную членимость. Оно состоит из конечного числа фонем, однозначно определяемого по-фонемной сегментацией слова. Это обстоятельство имеет немаловажное значение для теории историко-фонетических процессов.

Обнаружение дискретной природы фонем и их смыслоразличительной роли привело к дискредитации старых представлений о «постепенных» и «незаметных для уха» превращениях одного звука в другой. Коль скоро выявилось, что стабильность состава фонем в слове или словоформе необходима в опознавательных целях и охраняется слуховой и произносительной нормой, стало вместе с тем очевидным, что всякое отклонение от нормы и нарушение ее не может пройти незамеченным. По инерции, правда, в исторической фонетике до сих пор еще встречаются утверждения, будто изменение звука, скажем, переход t>​s, является результатом интеграции непрерывных переходов типа t… tʰ… tˢ… s, постепенно накапливавшихся в итоге множества оговорок и ослышек, почему-то протекавших в едином направлении. Однако теория фонем исключает подобную трактовку. Звуковые переходы для нее это нечто большее, чем крайние точки непрерывного процесса, затронувшего одну из фонем.

В противоположность исторической фонетике, рассматривавшей звуковые изменения атомистически, т. е. в одностороннем отношении звука-прототипа к своему деривату, историческая фонология стремится разъяснить звуковые изменения как результат внутренней перестройки системы фонем. Процессы, представляющиеся постепенными и непрерывными, пока мы берем их в отвлечении от системы, оказываются скачкообразными в системно-фонологическом плане. Фонемы характеризуются специфическими системными связями. Каждая фонема противостоит всем остальным фонемам в системе, отличаясь определенными дистинктивными признаками. Пока изменение фонемы не затрагивает ее системных связей, оно остается незаметным и несущественным для истории языка. Но положение дел радикально меняется, как только в итоге изменения имеет место сдвиг в отношениях между элементами данной системы. Как медленно ни совершалась бы подготовка такого процесса, каковы бы ни были его промежуточные этапы, с фонологической точки зрения может быть лишь одно из двух: либо отношения между элементами системы остались прежними и система не изменилась, либо же отношения изменились и мы должны зарегистрировать сдвиг в составе фонем. Так, например, совпадение безударного