Дурман-трава

Как быстролетно время.

Случай свел меня с Владиславом Смирновым-Денисовым в фольклорной экспедиции у Белого моря. Был он высок, худощав, полон энергии и, как показалось тогда, смотрел на весь мир чуть свысока, ибо только что получил ученую степень и еще не обжился с новым своим состоянием. Как позднее выяснилось, то была лишь поза от избытка сил и желания свернуть горы, неосуществленных замыслов: эта уверенность изливалась на нас от его приспособленности к жизни, от силы, знания и умения, когда все, к чему бы ни прикоснулся, кипело в руках.

Уже тогда я заметил у него широкий круг пристрастий. У каждого озерца вдруг добывает он походную снасть, чтобы промыслить на ужин рыбы (но что значит зеленоватая щучонка-травянка перед пудовым таймешком, которых лавливал в сибирских порожистых реках). Вдруг увидит в крестьянской избе черную доску, давно пылящуюся в красном углу, на которой и лика-то не распознать, потрет ладонью и тут же восхитится художеством, определив время, работу и мастера. Подхватит топор, и тот сразу и послушно, прикладисто прильнет к жесткой руке, запоет, погонит слоистую витую щепу точно по отбитой черте. Возьмется за нож и, усердно корпя вечерами, только чтобы зряшно не убивать время, вдруг выпестует из соснового поленца статуэтку. (Одна из них и поныне стоит у меня на столе, привезенная из летнего песенного похода.) Ему ничего не стоит изладить стол или посудницу, шкаф или скамью, срубить зимовье. Это истинный умелец, и от мастеровитости живет во всех повадках Владислава уверенность в себе. Позже я понял, что, несмотря на свою умелость, он оптимист, романтик, странствователь, искатель приключений. Впервые он убежал из дому девятилетним, и дорога его из Ленинграда в Москву длилась несколько дней. Позднее где только не побывал он и за что только не брался: был рыбаком, матросом, инструктором по туризму, боксером, рабочим на буровой, студентом, грузчиком, охотником-промысловиком, коллектором, комсомольским работником, журналистом, редактором. Однажды страсть к путешествиям привела Владислава к русскому писателю И. Соколову-Микитову. Он привез слепому красивому старцу клешню гигантского краба, пойманного в Тихом океане, и прикованный недугом к дому мечтатель Соколов-Микитов грустно признался: «Как завидую вам… А мне уже нигде не бывать».