Двадцать веселых рассказов и один грустный

Устав читать и, тем более, писать печальные истории, я пообещал себе сочинить несколько весёлых рассказов – штук эдак двадцать. И вдобавок один грустный – чтобы, не дай Бог, не растерять навыки. Число «двадцать» было выбрано ради поэтичности, гармоничности и лёгкости произношения, не более. Могло быть и тридцать, сорок или пятьдесят – звучало бы так же хорошо, но тогда пришлось бы их все написать, а для меня это многовато. «Двадцать весёлых рассказов», напротив, показалось мне и достаточным количеством, и идеально подходящим названием, в то время как, скажем, «Двадцать три весёлых рассказа» резало бы слух. Можно сказать, внял голосу разума, который столь ценил Фернандо Пессоа. Взять хотя бы «Сто лет одиночества»: это круглое число, сотня, придаёт названию значительности, хотя в тексте лет гораздо меньше. И напротив, «Восемьдесят два года одиночества» – название совершенно немыслимое: сразу начинаешь спотыкаться. Так что Гарсия Маркес, бесспорный мастер ритма, просто раз-два – и добил годы до сотни.