Эпоха Возрождения

В последний день четвёртого месяца возле Оды только-только начал таять снег. Хаку оглядывал места, в которых ему когда-то не посчастливилось родиться. Воспоминания проникали сквозь корку льда на сердце. А он думал, что уже всё забыл и отпустил.

— Мама! Смотри, что я умею! — детский крик и испуганное, перекошенное лицо женщины с большими глазами… Какого же они были цвета? Такие же светло-карие, как у него? Или, может быть, серые, словно мокрый лёд?

Этой зимой Хаку уже исполнилось двадцать лет, а он никак не мог ни вспомнить, ни окончательно забыть лицо своей матери, которую убил его же отец. По правде говоря, Хаку даже точно не помнил, где именно был их дом, а память подкидывала разрозненные картинки того, что было потом, после того, как он заморозил отца и нескольких крестьян в глыбу льда: как шёл по колено в снегу, как искал еду, как его отовсюду выгоняли. Хорошо запомнилась серая сука, которая хотела накормить своих щенков и бросилась на него в попытке отобрать чёрствый и замёрзший хлеб. А потом… просто снег. Много снега. И сковывающий холод, пробирающий до самого сердца.