Филип Рот

БАС. Вот вечный спор: позволено ли нам, читателям, видеть в образах литературных персонажей самого автора? Уже Пушкин писал: «Всегда я рад заметить разность /Между Онегиным и мной… Как будто нам уж невозможно / Писать поэмы о другом, / Как только о себе самом». Насколько молодой Гёте отразился в Вертере? Стендаль — в Жюльене Сореле? Бальзак — в Растиньяке? Томас Манн — в Ашенбахе? Набоков — в Гумберте Гумберте? Сэлинджер — в Холдене Колфилде? В этом ряду Филип Рот представляется неким чемпионом литературных пряток. Из романа в роман у него кочует alter ego по имени Натан Цукерман, но параллельно возникают и другие двойники, которые, в свою очередь, начинают двоиться и расплываться. Только-только нам покажется, что вот — мы ухватили подлинный автопортрет писателя, а он уже кричит из другого угла комнаты: «Обман! Опять не я! Опять надул простофиль!»