И попал Дементий в чужие края…

Кого тут только не было, подобралась компания — бродяги всех морей и океанов. Одного лихоманка трясет, другой скорбутом мается, третий в корчах: «Черти, — кричит, — брюхо рвут!» Дух в госпитале тяжелый, мухи жужжат, жара давит. Под вечер, однако, легчает, и чего-чего не вспомянут тогда больничные горемыки. Услышишь в палатах и об английских гаванях, и о рифе Бугенвиля, и о том, что китобоям к западу от мыса Фарвель в последние годы соваться было не к чему.

Но сколь бы ни числилось в Бомбейском флотском госпитале морских бродяг, где бы ни носили их прежде волны, ветер и судьбина, никто из них слыхом не слыхивал про деревеньку Ловцы, Зарайского уезда, про уездный город Рязань. Даже боцман Пит, позеленевший в морях, что рында, и тот божился: ни на одной карте, дескать, не сыщешь эти самые «Лоффци».