Мисс Брейсгёдл исполняет свой долг
Мисс Брейсгёдл, впервые в жизни выехав за пределы своего провинциального городка в Европу, к этим подозрительным французам, в первую же ночь в отеле натерпелась столько страха, что никому не расскажет об этом.
— Вот наша комната, мадам.
— А… спасибо… спасибо.
— Она подходит вам?
— О да, благодарю вас… Вполне.
— Не нужно ли мадам чего-нибудь еще?
— Э-э… Если не слишком поздно, могу я принять горячую ванну?
— Parfaitement[1], мадам. Ванная в конце коридора налево. Я пойду приготовлю ее дли мадам.
— Да, вот еще что… Мне пришлось так долго ехать. Я очень устала. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы утром меня не беспокоили, пока я не позвоню.
— Хорошо, мадам.
Миллисент Брейсгёдл говорила правду; она действительно очень устала. В сонном соборном городишке Изингстоке, откуда она приехала, люди привыкли говорить правду. А еще они привыкли жить простой безыскусной жизнью, посвящая все свое время добрым делам и возвышенным помыслам. Достаточно было взглянуть на мисс Брейсгёдл, и становилось ясно: в этой маленькой женщине воплотились все добродетели и идеалы Изингстока. И даже в бордоский «Отель дель Уэст» в эту летнюю ночь ее привело не что иное, как чувство долга. Проехав от Изингстока до Лондона, она без передышки направилась в Лувр, пересекла эту известную своим коварством полоску моря, а в Кале села на поезд, идущий в Париж, где ей волей-неволей пришлось провести целых четыре часа — хуже ничего не придумаешь! — и наконец лишь в полночь добралась до Бордо. Что делать, кто-то должен был приехать в Бордо, чтобы встретить ее молоденькую племянницу, прибывающую на другой день из Южной Америки. Племянница была замужем за каким-то миссионером в Парагвае, но, оказавшись не в ладах с климатом, возвращалась в Англию. Ее дорогой брат, настоятель собора, хотел поехать сам, но у него всегда так мало времени, а прихожанам его так не хватало бы… Короче говоря, Миллисент сочла, что поехать — это ее долг.