Страна Икс
Александр Тарасов — известный радикальный теоретик, социолог, политолог, культуролог и историк. В 70-е годы XX века был одним из создателей и руководителей подпольной Неокоммунистической партии Советского Союза (НКПСС) и подвергся из-за этого политическим репрессиям. Автор книг «Провокация», «Провокация Постскриптум из 1994-го» и «Очень своевременная повесть». Его научные и публицистические работы переведены на 27 языков народов мира. Резко отличается от большинства современных марксистов не свойственной этому кругу широтой и глубиной анализа, вниманием к внешне маргинальным запретным темам социальной действительности.
«Александр Тарасов — лучший знаток русских молодежных субкультур.»
Уве Клуссман, «Шпигель»
«Бестселлером среди книг, читаемых анархистами и левыми радикалами в этом сезоне, стали отнюдь не «Обделнные» анархистки Урсулы Ле Гуин и не «Тачанки с юга». Художественное исследование «махновского движения» Василия Голованова, как можно было бы ожидать, а... «Левые в России: от умеренных до экстремистов». Вернее, первый ее раздел «Леворадикалы», написанный Александром Тарасовым.»
«Орган московских анархистов. Тыловой листок»
«Левых изучаю как каких-то диковинных насекомых. Они опасные но интересные. Один из таких отважных «энтомологов»-исследователей — Александр Тарасов... называет себя «единственным специалистом по левакам без гэбешного прикрытия». Особе приметы: часто носит куфию (арабский платок) на голове.»
Дмитрий Стахов. «Огонек»
«В чем причина успеха А. Тарасова? Прежде всего, мне кажется, в «очистительном» пафосе... Пером Тарасова, чувствует читатель, водит жажда истины, столь редкая в наши дни... Вспомните историю первоначального христианства...»
Виктор Асланов. «Альтернативы»
«Александр Тарасов резко отличается от большинства современных марксистов не свойственной этому кругу широтой и глубиной анализа, вниманием к внешне маргинальным запретным темам социальной действительности.»
Византийско-Евразийский Клуб
«Пора, наконец, покончить с этим «безобразием», — прав Александр Тарасов, делая этот вывод.»
Руслан Хасбулатов. «Великая Российская трагедия»
— Ну-с, — сказал Добрый Дядя, — сколько же будем ждать?
— Да-да, — засуетился *, — сейчас, сейчас. (Господи, надо же — задумался. Нашёл время. И место. Задумался.)
Перо рвало бумагу, но * торопился. Добрый Дядя, должно быть, куда-то спешил. И ему явно было скучно. Господи, да ведь если подумать, какие это всё мелочи. Все эти наши разговоры. Мышиная возня.
Он закончил.
— Вот, — сказал он. — Всё.
Добрый Дядя небрежно взял бумагу и рассеянно посмотрел на нее.
— Подпись поставьте, — равнодушно сказал он. — Разборчиво. И дату. Вот так. Теперь давайте. — Он ещё раз скользнул взглядом по бумаге и глубоко вздохнул. Открыл папку и вложил туда бумагу.