Сумеречная земля

Меня зовут Юджин Дон. Я ничего не могу с этим поделать. Итак, я приступаю.

Кутзее попросил меня переделать мое эссе. Оно встало ему поперек горла: он хочет, чтобы оно было помягче, в противном же случае, по его мнению, эссе должно быть уничтожено. Меня он тоже хочет убрать с дороги, я это вижу. Я ожесточаюсь против этого могущественного, жизнерадостного, заурядного человека с очень ограниченным кругозором. Я боюсь его и презираю за слепоту. Я заслужил лучшего. Вот он я — всецело во власти начальника, то есть того, перед кем мне хочется ползать. Я всегда повиновался своему начальству и делал это с радостью. Я никогда бы не взялся за вьетнамский проект, если бы мог хоть на минуту предположить, что он доведет меня до конфликта с начальством. Конфликтуя, я становлюсь несчастным, а это отравляет мне жизнь. Я не переношу состояния подавленности; чтобы я мог работать, мне нужны покой, любовь и порядок. Мне нужно, чтобы меня баловали. Я — яйцо, которое должно лежать в самом мягком гнездышке под самой заботливой наседкой, которая возилась бы со мной, пока не треснет моя малопривлекательная скорлупа и не вылупится моя робкая потайная жизнь. Со мной нужно нянчиться, делать мне поблажки. Я предаюсь размышлениям, я мыслитель, творческая натура, представляющая для мира некоторую ценность. Я был вправе ожидать большего понимания от Кутзее, который должен был бы привыкнуть общаться с творческими личностями. Когда-то, давным-давно, он и сам был творческой личностью, но потерпел фиаско и теперь живет за счет тех, кто по-настоящему занимается творчеством. И вот его сделали руководителем проекта «Новая жизнь», в то время как он ничего не знает ни о Вьетнаме, ни о жизни. Я заслуживаю лучшего.