Светлые поляны

Весна этого года в Зауралье выдалась ранней.

Последней мартовской ночью теплым ветром просквозило Черемховку, и сразу заметно осели у глухих заплотов сугробы, ярче от травяного крошева стала дорога, остро завиднелись из-под снега прясла, набухли влагой завьюжины на карнизах, быстро, словно грибы, пошли в рост ледяные сосульки под наличниками окон. Единственная улица деревни будто раздалась в плечах, оттеснив к палисадникам выдвинувшиеся за долгую зиму снежные отвалы. Зимой у деревни дорога была одна и для конных, и для пеших — точно посередине. А если от нее начинали настойчиво тянуться вдоль заборов и домов тропки, то это было верным признаком, что весна стоит за Бакланским увалом, неторопливо охорашивая себя для первой встречи с людьми. Увал, задумчивый и бесполезный, ленивым двугорбым верблюдом лежал рядом с деревней, чуть-чуть поднимаясь над плоской равниной. Его не распахивали — больно сухой и неродящей была земля. Благоухал на нем с ранней весны до поздней осени колючий татарник. А выступавший редкой сыпью от дождей «костер» не мог заманить даже голодных после зимних стойл коров. На Баклане не косили — не много настрочишь с его рыжих горбов. Овчинка выделки не стоит. И единственным достоинством увала было то, что он первым отходил от снега, доставляя истосковавшимся по живой земле черемховцам маленькую радость: на сухой земле хорошо игралось в шарик.