1940-Счастливый год Сталина - страница 48

Андрей Вышинский, занимавший пост заместителя Председателя СНК СССР, предложил не ограничивать постановление только на­рушениями трудовой дисциплины, но распространить его действие на все формы нарушения общественного порядка. Его предложение было принято и включено в Указ Президиума Верховного Совета ' СССР от 10 августа 1940 г. «О рассмотрении народными судами дел о прогулах и самовольном уходе с предприятий и учреждений без участия народных заседателей».

Накануне выхода указа начались санкции против проявлявших мягкотелость и непоследовательность судей. Служителей Фемиды отправляли в отставку на всесоюзном и республиканском уровне. То, что вначале выглядело как сугубо политизированная истерическая кампания, стало обычным явлением в системе правосудия. Когда в конце 1940 г. накал страстей несколько поубавился, прокуратура сра­зу же вздохнула с облегчением. Но с началом большой войны пере­дышка закончилась.

Гостям столицы в те годы Москва представлялась совсем с иной стороны. Это касалось, прежде всего, иностранцев, бывавших в городе в 1930-е гг. Они прямо-таки «теряли дар речи». Большое впечатление советский мегаполис произвел на коммуниста в эмиграции Фридри­ха Вольфа, равно как и на немецкого инженера Конрада Матчоса. По­следний с восторгом описывал Ульриху фон Хасселю превосходную градостроительную политику, роскошные просторные площади и чистые улицы, заполненные в основном опрятными и довольными на вид людьми. «Конечно, за этим московским фасадом скрывалось

много нищеты, грязи и несчастья в остальной России, но прогресс все-таки был огромен»[193].

В 1941 г., в первый год войны, положение в стране не улучши­лось. В сентябре 1941 г. происходили беспорядки и забастовки на прядильно-ткацких фабриках Ивановской области «Большевик», им. Дзержинского, «Красный маяк» и «Красный Профинтерн». На фабрике им. Дзержинского, писала в своем отчете в ЦК ВКП(б) следственная комиссия, даже предпринималась попытка органи­зовать сбор подписей против 10-часового рабочего дня. Не хватало материалов и запчастей, увеличивались простои обрудования, под угрозой срыва находилось снабжение самыми необходимыми про­дуктами питания[194].

Отсюда и вытекали требования протестующих работниц: повы­шение дневного хлебного рациона на 100 граммов, поставки произ­водственных материалов, снижение завышенных норм выработки. Имена «зачинщиков» и «провокаторов» очень скоро были выявлены. Как явствовало из отчета, это были лица, имевшие судимость, анти­советские и разложившиеся элементы, вредители и шпионы, про­гульщицы и матери дезертиров. Процесс военного трибунала против группы активных саботажников и организаторов беспорядков не за­ставил себя ждать. Треть обвиненных активистов была приговорена к смертной казни, а секретари партийной и комсомольской организа­ций получили дисциплинарные взыскания как не справившиеся со своими обязанностями[195].

Писатель Даниил Хармс в том 1940 г. в качестве средства социаль­ной мимикрии внушал сам себе следующее: «Ради Бога ни на кого не обращай внимания и иди спокойно своей дорогой. — Не давай ника­ких советов — вот твой девиз»[196].

Насколько может разниться восприятие советской повседневной действительности, показывает заметка видного немецкого обще­ственного и политического деятеля, писателя в эмиграции Альфреда Куреллы «Где твой брат Генрих?» Вот как он отозвался о своем новом счастье: «Уже в 1940 г. этот "новый курс" стал приносить результаты, и мы жили тогда в Москве так хорошо, как никогда»[197].

ДЕКАБРЬ - РАКОШИ

•

Однажды летним днем в Будапеште каждый, кто следил глазами за самолетом, говорил про себя: Может быть, это он летит!

Юлиус Хей (род. в 1900 г.)

Наряду с непрекращавшимися арестами среди эмигрантов, осо­бенно немецких политэмигрантов, и их выдворением из Советского Союза, т. е. выдачей в руки гестапо, время от времени устраивались инсценировки с освобождением из «капиталистических застенков» видных деятелей международного рабочего движения. Наибольший резонанс вызвал случай с Георгием Димитровым, который получил советское гражданство в 1934 г. после оправдания в ходе Лейпциг- ского процесса о поджоге рейхстага.