2034: Роман о следующей мировой войне (ЛП) - страница 55

Как и комната Фаршада, кают-компания представляла собой упражнение в экономии пространства. Это была не более чем банкетка на два стола с небольшим камбузом. За банкеткой сидел капитан-лейтенант Василий Колчак, Rezkiy старший офицер "Резкого". Он держал в руках чашку чая, налитого из самовара в кают-компании. Сигарета переместилась к костяшкам его пальцев, пока он читал с ноутбука. Позади него находилось единственное украшение комнаты — аквариум, населенный желто-оранжевыми рыбками, которые выковыривали глаза из нового кораблекрушения на его дне. Повара уже разложили мидраты в два чана из нержавеющей стали, один из которых был наполнен мясом темного цвета в коричневом соусе, а другой — мясом светлого цвета в белом соусе. Рядом с каждым блюдом висела табличка, но Фаршад не умел читать по-русски.

 — Белое — это рыба, я думаю, какой-то вид сельди, — сказал Колчак по-английски, поднимая взгляд от своего ноутбука. — Темный — это свинина.

Фаршад на мгновение остановился, обдумывая два варианта. Затем он сел напротив Колчака с пустой тарелкой.

 — Хороший выбор, — сказал Колчак. Единственным другим звуком был звук работающего аквариумного фильтра в углу. На правом мизинце он носил золотое кольцо с печаткой. Левой рукой он нервно играл со светлыми, почти белоснежными волосами, которые касались верхушек его ушей. Его маленькие проницательные глаза были холодными и голубыми, их цвет слегка поблек, как у двух драгоценных камней, ограненных много поколений назад. Нос у него был длинный, заостренный, с красным кончиком; казалось, Колчак боролся с простудой. — Я не думаю, что ты видел новости, — сказал он Фаршаду. Английский акцент Колчака казался слегка британским и старомодным, как будто Фаршад подслушивал разговорные нравы прошлого века.

Колчак включил видео со своего ноутбука. Они вдвоем выслушали обращение, с которым за пару часов до этого выступил американский президент. Когда видео оборвалось, ни один из них не произнес ни слова. Наконец Колчак спросил Фаршада о его отсутствующих пальцах.

 — Сражаюсь с американцами, — объяснил он. Затем Фаршад указал на перстень с печаткой Колчака, который при ближайшем рассмотрении был украшен двуглавым орлом. — А твое кольцо?

 — Он принадлежал моему прапрадедушке. Он также был морским офицером, Имперским военно-морским флотом. Колчак глубоко затянулся сигаретой. — Он участвовал в нашей войне с Японией. Потом большевики убили его, когда он был уже стариком. Это кольцо оставалось спрятанным в моей семье в течение многих лет. Я первая, кто носит его открыто после него. Время все меняет.

 — Как ты думаешь, что сделают американцы? — спросил Фаршад.

 — Я должен спросить вас, — ответил Колчак. — Ты уже сражался с ними раньше.

Этот легкий жест почтения застал Фаршада врасплох. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то интересовался его мнением? Фаршад ничего не мог с собой поделать; он испытывал определенную привязанность к Колчаку, который, как и он, был верным сыном нации, которая не всегда справедливо относилась к нему или его семье. Фаршад ответил Колчаку, сказав, что у американских президентов была неоднозначная история, когда дело доходило до соблюдения добровольно установленных “красных линий”. Он поинтересовался, захотят ли Соединенные Штаты прибегнуть к ядерному оружию — даже к тактическому ядерному оружию, как предложила президент в своем выступлении, — чтобы помешать китайцам аннексировать Тайвань. “Соединенные Штаты когда-то были предсказуемыми, но теперь уже не настолько, — заключил Фаршад. — Их непредсказуемость делает их очень опасными. Что будет делать Россия, если Соединенные Штаты начнут действовать? Вашим лидерам есть что терять. Куда бы я ни посмотрел, я вижу богатых русских .

 — Богатые русские? — Колчак рассмеялся. — Такого понятия не существует.

Фаршад не понял. Он упомянул их вездесущие мегаяхты в Средиземном и Черном морях, их роскошные виллы на побережье Амальфи и Далмации. Всякий раз, когда Фаршад выезжал за границу и видел какую—нибудь великолепную вещь — виллу, яхту, частный самолет, стоящий на холостом ходу на взлетной полосе, или женщину, увешанную драгоценностями сверх всякой меры, — и спрашивал, кому все это принадлежит, неизбежным ответом всегда был какой-нибудь русский.