95-16 - страница 12

В голосе Джонсона звучали горечь и разочарование, го­ворил он быстро, словно выплёвывая что-то очень невкусное.

— Я пробовал наладить наши отношения, просил, убеж­дал, грозил. Кэрол каждый раз глубоко раскаивается и обе­щает исполнить все мои желания, но идиллия длится недолго… Ты не думай, что я хочу поплакать тебе в жилетку. Люди, как правило, таких вещей не понимают. Но на тебя я могу положиться.

Шель сочувствовал Джонсону, хотя и не знал, как это вы­разить словами.

— Ты можешь быть со мной откровенен, Пол, — сказал он. — Мне понятны твои переживания, и я рад, что время не разрушило нашу дружбу.

— Да… подвал! Не каждый поймет, как связывает такое прошлое. Относительно Кэрол… Я вынужден был предупре­дить тебя… Возможно, она и на тебе будет пробовать свои чары, а мне бы не хотелось, чтобы из-за нее…

— И не думай об этом, Пол, — перебил Шель. — У меня довольно крепкие устои!

— Да, да, разумеется, — согласился Джонсон, проводя рукой по глазам.

Шель поднял кружку и допил пиво. Его удивляло, что Джонсон до сих пор ни разу не упомянул о Леоне. Наверное, думал он, Пол так поглощен собственными заботами, что со­вершенно забыл о нем.

— Жаль, что мы не можем спустя пятнадцать лет собраться втроем, — навел он разговор на интересующую его тему.

— Увы, Ян, не можем, — тут же откликнулся Джонсон.— Не знаю, слышал ли ты? Леона вчера похоронили.

— Да, я был на Эйхенштрассе и говорил с фрау Гекль, его хозяйкой.

— И ты знаешь, как это произошло?..

Шель кивнул. Играя пивной кружкой, он добавил:

— Мы с Леоном переписывались.

— Неужели? Я от него ни разу не слышал о тебе. Он во­обще был скрытен. Ну, и что же он писал?

— Последнее известие я получил два месяца назад. — Шель достал письмо и протянул его Джонсону со слова­ми: — Прочти и скажи, что ты об этом думаешь.

К столику подошла официантка, полная блондинка с весе­лыми глазами.

— Не угодно ли еще пива?

— Выпьем, Ян?

— Да, пожалуй.

— Принеси нам две кружки, — попросил Джонсон и при­нялся читать письмо. Кончив, он с сомнением покачал го­ловой: — Фантастика! Бедняга Леон!

— Как понять это письмо, Пол? — Шель с любопытст­вом взглянул на него.

— Надеюсь, это не единственная причина твоего приезда в Гроссвизен?

— Нет, не единственная, но одна из главных. Согласись, что письмо звучит как крик о помощи.

— Внешне — да. Могу ли я сказать тебе всю правду без обиняков?

— Разумеется.

— Леон Траубе в последние годы жизни был не совсем вменяем. Печально, но факт.

— Что? Как же это случилось? Говорят, он болел?

Светловолосая официантка принесла пиво, поставила его на картонные кружочки и ушла, покачивая бедрами. Прия­тели снова закурили.

— Леон был тяжело болен, — рассказывал Джонсон, — и, по всей вероятности, умер бы естественной смертью еще в этом году. Но туберкулез был лишь одной из многих причин психического недуга.

— Странно, что Леон в письмах ни разу не упомянул о своей болезни.

— Он был очень скрытен и недоверчив. После войны мы не встречались, я вращался в совершенно другой среде, а он все стремился найти себе цель в жизни. Думаю, что это ему вряд ли удалось. Со временем он впал в депрессию, отвер­нулся от людей, замкнулся в себе. Когда выяснилось, что у него туберкулез, он окончательно потерял душевное равно­весие. Узнав о его бедственном положении, я предложил ему материальную помощь. Леон вначале отказался, а потом при­нимал деньги как должное.

— А что ты думаешь об этом странном письме, Пол?

— По-моему, оно плод больной фантазии. С полгода назад у Леона появилась какая-то, по его мнению, ужасная, тайна. Ему казалось, что он окружен врагами, и вообще у него была настоящая мания преследования. Он боролся с призраками и в конце концов потерпел в этой борьбе пора­жение, потерял последние остатки здравого рассудка и по­кончил с собой.

Шель слушал внимательно. Логические доводы Джонсона объясняли странное стечение обстоятельств и рассеивали прежние подозрения.

— Ладно, — сказал он, — но хотелось бы знать, что все-таки заставило Леона написать мне подобное письмо.

— Понятия не имею. В последнее время он напустил на себя ужасную таинственность. Говорил о «темных силах», ко­торые его осаждают, но я затрудняюсь повторять его мрач­ные монологи. Да и вообще Леона нет в живых. Если он и напал на след какой-то тайны, то нам уже все равно не вы­яснить, что это было.