А главное - верность... Повесть о Мартыне Лацисе - страница 55

— Я сама хотела вас попросить, да постеснялась.

— Мы же старые друзья!

— Где же работает мой старый друг?

— В Чрезвычайной комиссии…

— Я так и подумала.

— А вы?

— В Комиссариате продовольствия. Декрет ВЦИК и Совнаркома от девятого мая знаете?

Мартын знал этот декрет о борьбе с продовольственным кризисом. Он был как крик души народа: голодают Москва, Петроград, целые губернии, а в тех губерниях, где выращивают хлеб, большие запасы. Не обмолочены даже урожаи шестнадцатого и семнадцатого годов…

— Так мы с вами почти рядом, Антония! Борьба со спекуляцией, особенно хлебом, тоже наше дело. — Он обрадовался, это как-то оправдывало его, что вот так, ни с того ни с сего, среди бела дня, он идет лишь с одной целью — проводить девушку домой. Нет, Антония не какая-нибудь хорошенькая барышня, она боец на фронте, на таком же важном, как военный, на продовольственном фронте!

Мартын договорился с Антонией, что завтра позвонит ей, а в самые ближайшие дни они встретятся, отправятся куда-нибудь погулять, они оба так мало бывают на свежем воздухе. И вообще, надо же вырывать для себя лично хотя бы кусочек дня.

Только Мартын простился с Антонией и крупными шагами поспешил на Лубянку, как сомнения, а потом откровенные угрызения совести одолели его.

Дзержинскому известно, что он сегодня приедет. Мог узнать, когда приходит поезд. Вполне возможно, ждет его. А он… Да и как он вырвет время для встреч с Антонией? Был ли у него день, когда хотя бы полчаса просидел без дела? Свидания, прогулки… Может быть, еще цветы? Не хватает только цветов, — Мартын уже явно издевался над собой.

Прежде чем направиться к Дзержинскому, Лацис зашел в комнату сотрудников его отдела. Застал там обоих Покотиловых. Иван Иванович-младший, насупившись, стоял у стола, а старший нервно ходил и что-то сердито выговаривал сыну. Увидев Лациса, остановился.

— Что придумал? Нет, вы только послушайте, товарищ Дядя, что придумал! Рассудите по справедливости, потому как в моем сердце сплошное клокотание.

Впервые, сколько Мартын знал Покотиловых, услышал, что старший возмущался младшим.

— Про то, что я отец, не напоминаю, отцы всякие случаются. Но мы же первые приверженцы и борцы за Советскую власть, оба приписали себя к большевистской партии еще при царско-жандармском режиме, красногвардейские ружья взяли в одночасье, в ЧК мы вроде на равных, и доверия мне вроде не меньше. Или, может, меньше, товарищ Дядя?

— Ни в коем случае, товарищ Покотилов!

— Тогда на каком таком, обидном для моей пролетарской гордости, основании он закрывается от меня тайной?

— О чем речь? — удивился Мартын.

— Спросил я, как оно положено не то что меж сродственников, а и промеж просто знакомцев: хорошо ли, мол, съездил? «Хорошо», — отвечает. Задаю ему следующий вопрос: расскажи мне в подробностях, как да что? И представьте себе, какой ответ слышу от родного сына, от большевика, с которым рядком стоим в одной партийной шеренге, от такого же, как я, чекиста? Нет у него, слышу я, прав без особого разрешения что-нибудь рассказывать. Секретная тайна!

За все время витиеватой речи отца Иван Иванович-младший не приподнял головы. Он чувствовал себя смущенным, ведь обидел самого близкого человека. И в то же время ни от одного своего слова, сказанного несколько минут назад, не мог отказаться. Так он понимал свою работу, свои обязанности.

«Какой неожиданный конфликт, — думал в это время Мартын. — Хотя неминуемо он должен был возникнуть. Необязательно между Покотиловыми, но все же лучше, что именно между ними. Нужно обсудить этот конфликт с сотрудниками отдела, а если согласится Дзержинский, то и всей ВЧК. Это та сторона работы, которая важна для каждого чекиста. Но не сталкивать же на собрании сына с отцом. Ни в коем случае! Фамилии даже не упоминать. Нельзя обижать их!»

Мартын оперся руками на спинку стула и приблизил дицо к старшему Покотилову.

— Понять вашу обиду понимаю, а вот сторону беру — сына. Сразу становлюсь на его сторону.

— Не может быть! — обескураженный Покотилов-старший отмахнулся рукой.

— Больше того, доволен я, что он сам пришел к очень важному выводу. Разве вопрос в том, что вас он не хочет посвятить в оперативный секрет? В этом, товарищ Покотилов? — обратился к младшему.