А почему бы и нет - страница 10

Это сейчас я так философски оцениваю свои чувства и состояние, но, тогда была великая цель – купить хлеб, во что бы то ни стало: умереть, но не сдаваться. Ведь не зря же была потрачена целая ночь, чтобы теперь отступить!

Была ещё одна очередь. Тоже всю ночь, мужики дежурили возле пекарни, чтобы утром, сразу из печи загрузить хлебушек на транспорт, привезти его в магазин, потом разгрузить и, гарантированно, в числе первых купить положенную им порцию. Рано или поздно, и мы со Славиком, сжимая в потных руках карточки, приближались к продавщице, которая с точностью до грамма, отвешивала нам нашу долю. Часто, или почти всегда, эта доля состояла из одного большого куска, и нескольких кусочков, разных размеров, словно пирамида, лежащих друг на друге. Как правило, верхние кусочки в пять-десять граммов тут же нами съедались, а более крупные – надёжно прятались в сумку. Не выспавшиеся, но довольные победой, мы возвращались домой, чтобы отдохнуть и приготовиться к завтрашнему дежурству. Так продолжалось почти каждый день, до тех пор, пока лето не заканчивалось, и погода уже не позволяла нам ночи проводить на улице.

Естественно, что никаких деликатесов или сладостей мы в детстве не пробовали, не видели и не знали об их существовании.

Жаркое, сухое лето сорок седьмого года запомнилось мне и наложило отпечаток на мою психику во всей последующей жизни. В один из ветреных, жарких дней загорелся соседний дом, и через несколько минут пламя бушевало сразу на ряде других домов. Наших родителей не было в то время дома, и мы со Славиком, впервые оказавшись в такой ситуации, не знали, что делать. Соседи, что смогли, выносили вещи на улицу. Мы ничего вынести не могли и только с ужасом наблюдали за страшным, всё пожирающим пламенем. Произошло какое-то чудо – ветер внезапно поменял направление, и дом наш уцелел среди кромешного ада.

Шёл сорок седьмой год. Несмотря на постоянное недоедание, мы, дети войны, были беззаботны и шаловливы. В животе опять всё время раздавалось голодное журчанье. Сначала я не понимал, почему мама стала поправляться при таком постоянном недоедании. И только потом кто-то из более смышленых друзей шёпотом сообщил мне:

– У тебя скоро появится братик или сестричка.

– Это о чём ты? – не сразу сообразив, что он говорит, спросил я его.

– Ты что, не видишь, у тебя мама беременная?

Я долго молчал, переваривая только что услышанную новость.

«Ах, вот в чём дело!» – наконец, я сообразил и побежал домой.

Я залетел в комнату и долго смотрел на маму, занимающуюся своими делами.

– Ты чего, сыночек? – спросила она удивлённо.

– Это правда?

– О чём ты?

–У нас будет братик?

– Правда, правда. Только вот я не знаю, братик или сестричка.

Я не был готов к такому повороту событий, к появлению в нашей семье ещё одного или одной…

– Когда? – задал я глупый вопрос, не зная от растерянности, что же ещё спросить.

Мама тихо, как-то по-особенному, нежно засмеялась, погладила меня по голове и ответила:

– Скоро, сыночек, скоро. Будет у нас малышка.

Я выбежал из комнаты и с глупым видом подошёл к своим, более осведомлённым друзьям.

– Ты чего такой размазанный? – спросил кто-то из них. – На тебе лица нет.

Не поняв от растерянности этих слов, я неуклюже потрогал свой нос и, убедившись в том, что моё лицо на месте, я «сморозил» ещё одну глупость:

– У меня есть лицо. А скоро у нас ещё будет брат.

Все засмеялись, начали трогать мои щёки, уши, лоб.

– Действительно, у него лицо. А мы думали, это картошка.

– Сам ты картошка, – огрызнулся я и толкнул остряка так сильно, что он неожиданно отлетел в крапиву.

Хохота было на всю улицу.

Когда Слава пришёл из школы, я сразу решил его огорошить новостью.

– А у нас скоро будет братишка. Или сестричка.

– Ну и что? – равнодушно отреагировал он на мою новость.

– Тебе что, не интересно знать?

– Я уже давно об этом знаю.

Второй раз за сегодняшний день я оказываюсь в дураках.

– Ты знал и ничего мне не говорил?

– А ты что, сам без глаз?

– Причём тут мои глаза? – опять я высказал глупость.

– Притом, что это уже давно все видят, кроме тебя.

Дурачком я себя вроде бы не считал, но сейчас я выглядел именно так и с обиженной физиономией ушёл от брата.