Абрикосовая косточка / Назову тебя Юркой! - страница 38

Бабушки

Бабушек у меня две — Паля и Маня. Паля — мать моего отца. Маня — её родная сестра. Живут они вместе в Ленинграде, в Мытнинском переулке, около зоопарка.

Я о бабушках могу рассказывать без конца.

Мои бабушки из «бывших»… В наследство им подарили по особняку. Я ходила на Васильевский остров, смотрела. Ничего! Мне бы сейчас комнатку в одном из них!

У Пали над кроватью висит портрет Ленина. Крупская подарила. Они были подругами, когда-то, ещё молодыми женщинами, дружили.

Паля училась в Смольном, где для благородных девиц было что-то наподобие интерната. В 1905 году 9 января Паля случайно попала на Дворцовую площадь. Её чуть не убили. Закрыл от пуль какой-то рабочий. Рабочий, конечно, погиб. Паля очнулась вся в чужой крови, когда трупы грузили на подводы. На ветках Александровского сада — убитые дети. Они залезли туда посмотреть, как царь-батюшка будет разговаривать с народом, а их убили. Паля пришла в Смольный, и её исключили за то, что у неё пальто было в крови.

От пережитого ужаса Паля хотела постричься в монашки. И хорошо, что не постриглась. А то бы у неё не было сыновей, у сыновей — детей, и меня бы не было.

Вышло так, что Паля пришла на митинг большевиков. Потом стала преподавать грамоту рабочим за Нарвской заставой, разносить листовки… Понятно. Каждый бы из нас так поступил. Потом она познакомилась с Крупской. В бабушкином особняке построили столовую для бедных, а бабушку послали в Мурманск проводить работу среди моряков. Она и проводила, а потом вышла замуж за моряка. Он был революционер, передовик… и всё такое.

Когда пришла революция, дед привёз «барыню» к себе в деревню. Паля картошки не умела сварить, не то что русскую печь топить. Раз сто она рассказывала мне, как затопила деревенскую печь. Копоти напустила, дом чуть не сожгла. Дети уже большие были, лет по двенадцати. Потом гражданская война. Деда казнил генерал Шкуро… И личная жизнь у бабушки не удалась.

Генерала Шкуро помнят у нас в семье. Телохранители генерала забили насмерть шомполами дядю Колю. Отец отделался ударом приклада. И еще… У Мани (второй бабушки) был свой сын, Ганя. Он был гимназистом. Маня приехала в Воронеж, чтобы спастись от голода. А Шкуро мобилизовал её сына в свою армию. Ганя не вернулся. Говорят, что его видели в Гамбурге, что у него семья, небольшая лавочка в порту… А может быть, спутали. Мало ли русских в революцию разбросало по всему свету? Факт, что Маня осталась совершенно одна, вернулась в Питер и с тех пор живёт в Мытнинском переулке.

Про бабушек я могу рассказывать без конца.

Комнатка у них маленькая. У Пали (за глаза я зову её революционной) над кроватью портрет Ленина. У Мани (контрреволюционной) икона Рублёва — всё, что осталось от наследства. Икона чёрная, дубовая. В блокаду Мане предлагали за неё мешок муки и ящик масла. Маня выгнала спекулянта. Она в то время голодала… В её комнате разорвался фашистский снаряд. Маню контузило. И теперь при любом разговоре она вставляет:

— Как грохнет… Я была на кухне. Вот здесь, над ухом прошёл осколок. Стала лучше видеть. И с тех пор мне не нужно очков.

Маня глохнет. Врачи говорят, что скоро станет совсем глухой.

Икона немного попорчена — прадед украсил её золотым окладом и вставил драгоценные камни: три рубина, изумруд и бриллиант. Баба Маня вынула камни, обменяла на продукты в блокаду, теперь очень жалеет — её раздражают стекляшки.

Странные бабушки. У них всю жизнь продолжаются споры. Обе выписывают газеты. Паля — «Правду», «Ленинские искры» (пионерскую газету), «Блокнот агитатора» и журнал «Техника — молодежи». Маня — газету «Литература и жизнь» и журнал «Моды сезона». Очень кстати. Я всегда в курсе событий. Журналом мод пользуются мои подруги.

Баба Маня когда-то сама шила — научилась. Тряпичница страшная. У неё столько вышивок! Подушечки глазурью, цветы, бельё всегда чистое, сама аккуратная. Ест не спеша, вилку держит в левой руке.

Пале некогда было заниматься подобными пустяками. Её волнуют мировые проблемы, происки империалистов, судьба Африки. Ест она много, и всё то, что запретили врачи.

Но в двух вещах обе бабушки сходятся без споров: