Абы не в пекло - страница 27

Я снова прошёл сквозь стены. Благородный хранитель королевской печати имел много мебели, так что спрятаться было где. Я юркнул под кровать. Кроме меня присутствовали: хозяин покоев, лекарь, казначей, благородная дама Гризельда и тётка его величества — благородная дама Гретхен. Именно она и держала речь, когда я вполз под кровать через стену:

— …ни к чему хорошему. Он хоть и король, но всё-таки мой племянник, я его на коленях укачивала! Кому, как не мне видеть, что эта дамочка совершенно задурила ему голову!

— Тише, благородная дама! — испуганно шикнул канцлер. — Вы говорите о её величестве!

— Ну и пусть, — упрямо продолжала королевская тётка. — Она мне не нравится. Сначала деревья и цветы в замке, потом эта мазня, именуемая ею живописью, на стенах, а что дальше? Что дальше, я вас спрашиваю?!

— Нетрудно догадаться, — заметил казначей. — А дальше мы все будем ползать на коленях перед деревянным изображением полуголого дикаря, висящего на кресте. Её величество не стыдится прпbsp; — Последую вашему совету, благородный рыцарь, дождусь, когда меня вытолкают в шею.

оделывать подобные вещи даже прилюдно.

— Я тоже так считаю, — заметил канцлер. — Но вправе ли мы предпринимать какие-то действия?

— Для чего же вы тогда нас собрали? — поинтересовался казначей. — Мы здесь все свои. И знаем, что его величество во всём потакает жене, к каким бы последствиям это не привело в дальнейшем.

— Вот именно, — заметила благородная дама Гризельда. — Сколько можно её терпеть? Пора приступать к решительным действиям!

— Например? — спросил канцлер.

— Яду ей подсыпать!

— Вы хотите, чтобы ваша голова красовалась надетой на копьё у ворот замка, благородная дама Гризельда? — вкрадчиво спросил канцлер.

Благородная дама осеклась и побледнела, но тут за неё вступился лекарь:

— Ваши интриги заведут нас туда же, благородный канцлер. Хватит темнить и ходить вокруг да около. Для чего вы нас собрали?

— Чтобы убедиться в том, что мы все хотим одного и того же.

— Смерть ей, — тотчас же прошипела благородная дама Гретхен.

— Пусть идёт к своему Христу, — добавила благородная дама Гризельда.

— Полностью с вами согласен, — сказал казначей.

— Мне жаль королевы, но надо, в конце концов, спасать королевство, — высказался лекарь. — Вы удовлетворены, благородный канцлер?

— Теперь — да. Итак, я могу говорить открыто. Да, нам следует избавиться от её величества. Но яд мы ей подсыпать не будем — подозрение сразу падёт на нас. Есть более верные средства. К примеру, её величество имеет привычку ясными ночами смотреть на звёзды вместе с магом с крепостной стены. Думаю, никого не удивит, если они однажды свалятся оттуда и разобьются насмерть.

— С чего бы им сваливаться? — проворчал лекарь.

— Люди добрые помогут. Есть у меня один на примете.

— Кто? — нетерпеливо спросил казначей.

— Королевский дружинник Гвидо. Он — лучший среди товарищей в том, что касается владения оружием, но редкостный мерзавец. Говорят, сам барон Готвик его опасается.

— А он пойдёт на такое дело? — усомнилась благородная дама Гризельда.

— Ради денег — да. Впрочем, мы сейчас его спросим сами.

Верный слуга канцлера сходил за дружинником и привёл его — рослого, сильного, обросшего рыжей бородой. Заговорщики налили ему вина и принялись осторожно рассказывать о том, какие беды ожидают королевство, если не отыщется смелый и решительный человек…

— Что мне делать? — перебил их Гвидо.

Ему сообщили, тщательно подбирая слова.

— Сколько? — спросил дружинник.

Такого не ожидал даже канцлер. Все аж рты разинули. Гвидо, видя подобную нерешительность своих нанимателей, понял, что железо надо ковать, пока оно горячо, и запросил тысячу золотых. Опомнившийся канцлер предложил ему сто. Гвидо выразил свою уверенность в том, что его принимают за дурака. Канцлер возразил. Гвидо сказал, что сам готов заплатить сто монет тому, кто спихнёт со стены этого жирного гада Готвика. Канцлер попросил дружинника не вмешивать уважаемое собрание в свои личные проблемы. Последующий торг окончился тем, что все, кроме благородной дамы Гретхен, обещали сброситься по сотне. Королевская тётка дала двести. Гвидо получил задаток и ушёл.