Адепты. Эзотерическая традиция Запада - страница 5

Святого Августина манихейство привлекло тем, что оно толковало христианскую религию в приемлемом для его пытливого ума смысле. Он уже решил для себя, что церковь находится во власти суеверий и ей недостает философской глубины. Эта так называемая ересь увлекала его в течение девяти лет, но он так и не смог погрузиться в мистицизм этой секты настолько глубоко, чтобы не замечать недостатков ее членов. Его более поздние убеждения, несомненно, были обусловлены общением с приверженцами Мани. Он отошел от них, не испытывая интереса к мистицизму, который не подходил для его интеллекта.

Церковь и в отношении манихеев действовала своим обычным путем, обвиняя все еретические течения в отправлении безнравственных и дьявольских обрядов. Святой Августин, близко знакомый с сектой, подобных обвинений не выдвигал. Его характер непременно заставил бы его сделать это, будь на то хоть какие-нибудь разумные основания. Отступив от ереси Мани, святой Августин подпал под влияние епископа Амвросия, прекрасного и благородного человека, разделявшего учение Оригена. Ориген же занимал рискованную позицию на грани ереси, ибо сам он находился под влиянием гностицизма, неоплатонизма и, каким бы невероятным это ни казалось, доктрины Мани.

Сохранились некоторые произведения Мани, из которых мы узнаем о его концепции Божественной Природы: «Дух Бога есть Свет, сияющий любовью, верой, верностью, возвышенностью помыслов, мудростью, кротостью, знанием, пониманием, тайн- ственностью и проницательностью». Лев Великий* решил, что такую веру следует искоренить, дабы не был уничтожен церковный символ веры. Этот первосвященник счел также неуместным рассматривать вопрос о том, будто духовным преемником Иисуса был Мани, последний и величайший из пророков, происходивших от Божества, являвшийся посланцем Света Мира.

Одна из ежегодных церемоний манихеев отправлялась в память распятия пророка на кресте. На помосте размещалось кресло с пятью ступенями. Тем членам ордена, которые совершили по этому случаю обряд очищения, дозволялось преклонить колена перед пустым креслом, символизировавшим «невидимого Мастера» их секты. Это пустующее кресло напоминает незанятый трон Озириса в египетском ритуале посвящения. Последователей Ma- ни называли «Сыновьями вдовы», а самого основа

теля — «Сыном вдовы». Известная история о том, что Мани получил этот титул из-за того, что был выкуплен из рабства богатой вдовой, почти столь же правдоподобна, как и легенда, гласящая, что Орден Подвязки был создан в честь подвязки графини Солсбери.

Гор, бог-спаситель из египетских мистерий, посвященных Озирису, был «Сыном вдовы». Он был посмертно зачат святым духом своего убитого отца, Озириса. Призрак Озириса осенил его сестру-жену Изиду, одевшуюся во вдовий траур, дабы оплакивать умершего супруга. Гору же, зачатому столь странным и непорочным образом, суждено было стать «героем мира» и мстителем за своего отца. На самом деле, как считали некоторые, Гор был одержим духом своего отца. Иероглиф, обозначающий Озириса, представляет собой Всевидящее Око в сочетании с Пустым Троном. Изида — Дева Мира, носящая под сердцем божественное дитя, зачатое без утраты девственности. Она воплощает в себе эзотерическую традицию, которая приписывает рождение адептов таинству «в духе святом». Это София гностицизма, «благословенная дева» трубадуров и мистиков более поздних времен. В христианском и неохристианском символизме София снова появляется как «Невеста Агнца Божьего».

Итак, Мани не был сыном вдовы в буквальном смысле, потому что его отец дожил до того времени, когда помог ему получить образование. Он обрел второе рождение, то есть родился из чрева мистерий, и так же называли его последователей, прошедших посвящение. Приняв мученичество, Мани стал еще одним Озирисом, Владыкой Пустого Трона. Он осенил свой Орден как дух, и из храма Мани выходили новые сыновья, чтобы распространять его доктрину, становясь таким образом его повторными воплощениями в мистическом смысле.

Для символического описания манихеев, лишившихся Мастера, вполне подходит легенда об Изиде, оплакивавшей своего Владыку, преданного мученической смерти.