Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - страница 13

Удачное сравнение: они были загнаны в угол, зажаты невидимой стеной ветра. Единственный путь к бегству лежал в направлении брига, и бриг приближался неумолимо. Если баржа – крыса, то бриг – человек, идущий на нее с дубиной. Даже в темноте им не скрыться – под пушками брига не будет пространства для маневра. И все же крысе, которой отчаяние придало храбрости, порой удается сбежать от человека.

– Лучше бы мы сразу попытались ее атаковать, – проговорил Мидоус. А мои пистолеты и шпага на дне морском. Какое оружие у вас на борту?

Бэдлстоун перечислил жалкое содержимое оружейного сундука; на барже были тесаки и пистолеты для защиты от разбойников, которые в штиль отходили от берегов Франции на веслах и захватывали безоружные суда.

– Мы сможем раздобыть еще, – вмешался Хорнблауэр. – Французы пришлют шлюпку с призовой командой. А в темноте…

– Черт побери, вы правы! – взревел Мидоус и повернулся к Бэдлстоуну. – Не поднимайте флаг! Мы выпутаемся! Черт побери, мы захватим этот бриг!

– Можно попытаться, – сказал Бэдлстоун.

– И, черт побери, я тут старший флотский офицер! – воскликнул Мидоус.

Если он вернется в Англию с трофеем, тень, лежащая на его имени, будет снята. Мидоус может стать капитаном раньше Хорнблауэра.

– Распределим обязанности, – сказал он.

Так они приступили к самой безрассудной операции, какую только можно вообразить, но ими двигало отчаяние. Двигало оно и Хорнблауэром, хотя в суматохе приготовлений он убеждал себя, что всего лишь выполняет приказы. А между тем они исполняли его план – план, по которому он бы сам действовал, невзирая ни на какую опасность.

Уже совсем стемнело. «Принцесса» лежала в дрейфе, что можно было (хоть и не строго юридически) счесть знаком капитуляции. На ее фока-штаге тускло горел фонарь, направленный прямо вниз. Это крохотное пятнышко света, не позволявшее разобрать, что происходит на корме, было тем не менее отчетливо видно с брига, лежащего в дрейфе на расстоянии кабельтова. Четыре ярких фонаря на фок- и грот-мачтах самого француза давали команде достаточно света, чтобы спустить шлюпку, и в то же время четко выдавали его местоположение.

– Приближаются, – негромко произнес Мидоус, пригнувшийся у борта. – Помните, холодная сталь.

В шуме ветра французы на бриге не различат звуков борьбы, а выстрел услышат отчетливо. Вот в ночи показался более плотный сгусток черноты, качающийся на волнах, вот уже слышан скрип весел, еще немного – и ухо различило французскую речь. Хорнблауэр ждал. Как только шлюпка зацепилась за борт, он бросил в нее конец.

– Montez![5] – Требовалось огромное усилие, чтобы сохранять ровный голос. Его лицо было единственным белым на барже – все остальные вымазались черной краской.

Море было неспокойно, и «Принцессу», как всегда, сильно качало. Прошло несколько секунд, прежде чем первый француз – гардемарин с абордажной саблей и пистолетами за поясом – вскарабкался на борт, чтобы принять под командование трофей. Раздался глухой удар, и тело оттащили в сторону раньше, чем следующий француз перебрался на баржу. Так повторялось снова, снова и снова. Для людей, которые приняли решение быть абсолютно беспощадными, это оказалось до омерзения легко.

Со своего места Хорнблауэр едва сумел определить, что вся призовая команда высадилась: люди в шлюпке готовились передать наверх снаряжение.

– Пора! – резко произнес он.

Мидоус и его отряд ждали только этого слова; они вскочили и градом падающих тел посыпались в шлюпку. Загремели весла. Хорнблауэр слышал, как кофель-нагели ударяют по головам. Он не видел, как мертвых или бесчувственных французов выбрасывают в море, но знал, что происходит именно это.

– У нас оружия на семерых, – раздался голос Мидоуса. – Команда баркаса, вперед. Хорнблауэр, приступайте.

У них было вдоволь времени, чтобы разработать план, и теперь каждый в точности знал свою роль. Хорнблауэр пробежал на корму, где маячили смутные фигуры с зачерненными лицами. Это напомнило ему сунуть руку в ведро с краской и мазнуть по лбу и по щекам. Единственная шлюпка баржи была привязана за кормой – ее подтащили ближе и перелезли в нее.