Адмирал Вселенной - страница 12

На летающей лодке стоял французский мотор фирмы «Сальмсон» мощностью в 120 лошадиных сил, у летчиков на головах красовались трофейные английские шлемы на обезьяньем меху, масло называлось «гаргойль», и его покупали во Франции, даже разборный брезентовый ангар выпускала французская фирма «Кэпке».

С появлением на горизонте гидропланов на берег высыпала «палубная команда», а говоря попросту — матросы, которых можно назвать как угодно, потому что к палубе и кораблям они не имели никакого отношения.

Берег за проволокой был покрыт деревянным настилом шириной около восьмидесяти метров. От настила наклонно уходили под воду два спуска. За настилом красовался ангар с брезентовым занавесом, прихваченным петлями. Ангар напоминал со стороны моря театральную сцену. За ангаром шли мастерские и обязательная для аэродромов «колбаса», похожая на гигантский черно-белый сачок для ловли бабочек, только с дыркой. По направлению «колбасы» судили о направлении ветра и примерно об его скорости.

Гидропланы на малой скорости подходили к берегу и с выключенным мотором по инерции заползали по наклонным спускам на настил. Тут было важно не перестараться: гидроплан мог проскользить дальше и при ударе о деревянные столбы ангара превратиться в запчасти. Такие случаи бывали.

Королев и Божко глядели на работу гидристов. Вот темно-серый, под цвет военных кораблей гидроплан скользит по воде, пропеллер позади пилотской кабины еле крутится, на крыльях с пятигранными звездами играют солнечные зайчики от волн. Вот пропеллер останавливается, лодка с шорохом вползает на настил, и из нее, как бы продолжая движение, выскакивают летчики. Тут же несколько человек приподнимают самолет за хвост, и два матроса подводят под середину фюзеляжа, под редан, двухколесную тележку, обитую войлоком. Лодку опускают на тележку, распределяются по крыльям и по фюзеляжу и закатывают ее в ангар. В ангаре под крылья и хвост заводят козелки, чтобы аппарат стоял прямо.

Королев здесь торчал целое лето, старался как-то завязать знакомство с летчиками. Ему нужно было летать. Любой ценой, сквозь любые ущемления собственного самолюбия, но летать. Пусть пассажиром. А там видно будет.

— Ну что? — сказал Божко. — Двинулись назад?

Из ангара вышел совсем молодой парень, очень ладный, крепенький, загорелый, в тельняшке. Это механик: по рукам видно. Сергей сделал неопределенное движение, которое можно принять как приветствие. Механик улыбнулся. У него была необыкновенно простодушная улыбка, Сергей почему-то вспомнил того рабочего.

— Здравствуй! — сказал механик.

Это было достижение. Раньше говорили: «Осади!», «Шляются тут всякие!» Королев заулыбался в ответ.

— Ну двинулись? — сказал Божко.

— До свидания, — сказал Королев механику.

— Привет, — ответил тот. — Приходи.

— Обязательно приду.

Вечером Сергей просмотрел газеты.

«Спасите детей! Войны, голод и эпидемии выбросили на улицы сотни тысяч детей… Минувшей зимой на Украине бедствовало около 3,5 миллиона детей. Из них умерло от голода и эпидемий до 500 000… Сейчас голод сократился, но, по данным Украинского Красного Креста… на Украине 400 000 беспризорных детей, из коих большинство приходится на Одесскую губернию».

«Советская республика должна быть как бы под стеклянным колпаком. Каждый гражданин республики должен видеть работу всех ее органов».

«Во вторник вечером после закрытия беспартийной конференции рабочая молодежь устроила демонстрацию. Факелы, мигая, прорезывают темноту ночи ослепительным пламенем. Огни переливаются, бросая багровые блики на торцы мостовой. В центре процессии — гордость молодых пролетариев Одессы, первые юные забастовщики — «Коровины дети». Как факелы горят энтузиазмом сердца рабочей молодежи. Так же ярко, так же красиво».

КУХНЯ АВИАЦИИ

Сергей поднялся вместе с солнцем. Его переполняла необъяснимая радость существования. Через некоторое время он уже несся по гулким улицам к гидроотряду. Он раскраснелся от быстрой ходьбы, его щеки пламенели, как помидоры. Быстрая ходьба не мешала спокойному течению его мыслей. «Теперь-то я знаю, чего хочу. И нужно каждый свой шаг проверять и, если он не ведет «туда», не делать его. Вот я хожу на курсы стенографии по системе Тэрнэ. Это нужно: я буду меньше терять времени на писанину. Немецкий язык? Он нужен. Почти вся литература об авиации на немецком языке. Скрипка. А скрипку — к черту. Я слишком люблю музыку, чтобы играть посредственно. Скрипку я бросаю, хотя это очень не понравится маме».