Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии - страница 19

В контексте настоящего исследования важным является вопрос, помогает ли гипотеза квазиаутистических или квазишизофренических нарушений объяснить факт повсеместного распространения насилия в современном мире. Здесь мы попадаем в область чисто умозрительных построений, которые смогут подкрепить только какие-то новые данные. Несомненно, насилие весьма характерно для аутизма, но мы еще как следует не знаем, как применить в нашем случае эту психиатрическую категорию. Что касается шизофрении, то пятьдесят лет тому назад ответ был бы вполне однозначным. Тогда ни у кого не было сомнений, что шизофреники агрессивны и что по этой причине их необходимо запирать в дома умалишенных, откуда они не могли бы сбежать. Однако, как показал опыт создания ферм, где работают одни хронические шизофреники (например, ферма, организованная в Лондоне Лэнгом), они редко проявляют агрессивность, если их оставить в покое[44].

Но «нормального» индивида с признаками вялотекущей шизофрении беспокоят все время. Его толкают, пытаются вступить с ним в контакт, сплошь и рядом ранят его обостренные чувства. Вполне понятно, что в такой обстановке у многих индивидов, находящихся на грани нормы и патологии, проявляются разрушительные наклонности. В наименьшей степени это характерно, конечно, для индивидов, хорошо адаптированных к социальной системе, и в наибольшей — для тех, кто не нашел в ней своего места и не получает социального поощрения, то есть для неимущих, для представителей национальных меньшинств, для безработных и для молодежи.

Здесь мы должны остановиться, оставив вопрос о связи шизофрении (и аутизма) с разрушительными наклонностями до конца не решенным. Вслед за этим, по логике нашего рассуждения, должен идти вопрос о связи определенных форм шизофрении с некрофилией. Но моих знаний и опыта хватит лишь на то, чтобы сформулировать эту проблему и подвесить ее в воздухе в надежде, что она будет стимулировать дальнейшие исследования. Нам придется довольствоваться утверждением, что атмосфера, царящая в шизогенных семьях, очень напоминает социальные условия, приводящие к развитию некрофилии. К этому мы прибавим еще только одно соображение. Умственная ориентация не дает возможности видеть цели, связанные с развитием личности и выживанием общества. Для этого нужен разум, а это нечто большее, чем интеллект. Разум предполагает союз ума и сердца, согласованность мышления с чувствами. Потеря способности мыслить конструктивными визуальными образами является сама по себе серьезной угрозой выживанию.

Если мы поставим здесь точку, нарисованная нами картина будет неполной. Одновременно с нарастанием некрофильской тенденции в современном мире пробивает себе дорогу тенденция прямо противоположная, основу которой составляет любовь к жизни. Ее проявления многообразны. Это и протест против омертвения жизни, идущий со стороны различных социальных групп, но прежде всего — молодежи; и выступления против войны и загрязнения окружающей среды; и призывы к улучшению качества жизни; и та самоотдача, с которой молодые профессионалы обращаются к осмысленным и интересным занятиям, предпочитая их занятиям более престижным и доходным; и интенсивные духовные искания — какими бы они ни были порой наивными. Даже обращение молодежи к наркотикам является искренней, хотя и ошибочной формой протеста, попыткой жить более интенсивно, используя методы потребительского общества. Тенденция жизнелюбия проявила себя и в том, что многие люди изменили свои политические убеждения в связи с войной во Вьетнаме. Такие случаи еще раз показывают, что хотя любовь к жизни была подавлена, но она не была мертва. Любовь к жизни является настолько глубоко укорененным биологическим качеством человека, что можно смело утверждать: кроме немногих сугубо патологических случаев, она в конечном счете всегда побеждает, хотя для этого и требуются особые личные и исторические обстоятельства. (В частности, это может происходить в результате психоанализа.) Само наличие и очевидное нарастание жизнелюбивых тенденций — единственное, что заставляет надеяться на успешный исход эксперимента под названием Ното sapiens. Я думаю, что ни в какой стране нет таких шансов ступить на путь жизнеутверждения, как в Соединенных Штатах, где надежда обрести счастье, следуя по пути «прогресса», обернулась иллюзией, очевидной для тех, кто имел возможность вкусить плодов технократического «рая». Но произойдет ли здесь крутой поворот в сознании — никому не известно. Силы, противодействующие такому ходу событий, очень сильны, и пока еще нет оснований для оптимизма. Но я верю, что есть основания для надежды.