Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии - страница 20

Мы все еще очень мало знаем об условиях, благоприятствующих развитию некрофилии, и только дальнейшие исследования позволят пролить свет на эту проблему. Однако можно с уверенностью сказать, что безжизненная, мертвящая атмосфера в семье может стать серьезным фактором формирования некрофильской ориентации у индивида. Так же и в обществе в целом: недостаток жизнеутверждающих настроений, обстановка безнадежности и господство разрушительных сил способствуют нарастанию некрофильских тенденций. На мой взгляд, весьма вероятно, что в развитии некрофилии существенную роль играет генетический фактор.

Теперь я хочу перейти к изложению гипотезы, относящейся к наиболее ранним истокам некрофилии, укорененным в детских переживаниях индивида. Несмотря на то что она находит подтверждение в обширном клиническом материале и в свидетельствах из области мифологического и религиозного сознания, она все же является достаточно умозрительной. На мой взгляд, она достойна внимания с учетом того, что это лишь пробная попытка теоретического осмысления проблемы.

Вначале обратимся к явлению, не имеющему, на первый взгляд, прямого отношения к нашей теме. Речь идет об инцесте — вещи широко известной благодаря разработанным Фрейдом представлениям об эдиповом комплексе. Остановимся коротко на консепции Фрейда.

В соответствии с этой классической концепцией, маленький мальчик в возрасте пяти или шести лет избирает мать в качестве первого объекта своих сексуальных (фаллических) желаний («фаллическая стадия»). В обычной семейной ситуации отец выступает для него в роли ненавистного соперника. (Психоаналитики ортодоксального толка склонны обычно придавать слишком большое значение ненависти сына к отцу. Приписываемые мальчикам высказывания типа «когда папа умрет, я женюсь на маме» часто приводятся как свидетельство их разрушительных наклонностей. Однако я бы не стал понимать их буквально, ибо в этом возрасте смерть еще не воспринимается как реальность: скорее, это равнозначно утверждению «когда папа уедет». Более того, хотя соперничество с отцом несомненно существует, главным источником антагонизма является все же бунт сына против отцовской авторитарной позиции, обусловленной патриархальной традицией (см.: Э. Фромм, 1951). Вклад «эдиповой» составляющей в формирование разрушительных наклонностей, по моему мнению, крайне невелик.) Будучи не в состоянии покончить с отцом, мальчик начинает его бояться. В особенности его тревожит мысль, что, увидев в нем своего соперника, отец его кастрирует. «Страх кастрации» заставляет сына отказаться от сексуального влечения в матери.

Когда развитие следует норме, сыну удается перенести свой интерес на других женщин. Обычно это происходит на завершающей стадии сексуально-генитального развития, то есть в период достижения половой зрелости. Он преодолевает соперничество с отцом, отождествляясь с ним, в частности, усваивая и присваивая его требования и запреты. Интернализованные таким образом идущие от отца нормы становятся содержанием его Супер-Эго. В случае патологического развития конфликт не удается разрешить таким путем. Сына не покидает влечение к матери, и на протяжении последующей жизни его привлекают женщины, выступающие по отношению к нему в той же функции, что и мать. В результате он оказывается не способен влюбиться в женщину своего возраста и продолжает испытывать страх перед отцом или перед теми фигурами, которые отца замещают. От женщин, которых он выбирает, он ждет обычно тех качеств, которые демонстрировала по отношению к нему мать: безусловной любви, защиты и восхищения.

Такой тип мужчин с фиксацией на матери всем хорошо знаком. Обычно эти мужчины эмоциональны и в определенном смысле могут «влюбляться», не расставаясь при этом со свойственным им крайним нарциссизмом. Ощущение, что они более значимы для матери, чем для отца, убеждает их в собственной безусловной ценности, и, уже будучи взрослыми, они не чувствуют необходимости совершать какие-либо реальные действия, которые подтвердили бы их исключительность. Пока мать (или та, которая ее замещает) любит их безусловно и беззаветно, это является достаточным доказательством их ценности. Поэтому они невероятно ревнивы, ибо они должны быть уверены в незыблемости этой своей позиции. В то же время, сталкиваясь с необходимостью самостоятельно совершать реальные действия, они всегда ощущают неуверенность и незащищенность. Пусть даже они делают что-то с успехом, все равно никакие действия не дают им того ощущения превосходства над всеми мужчинами, которое они испытывают вследствие материнской любви (хотя бессознательно их неотступно преследует чувство собственной неполноценности). Таков ярко выраженный тип мужчины с материнской фиксацией. Если эта фиксация является менее сильной, нарциссическая иллюзия собственной безусловной значимости смешивается в определенной пропорции с реальными достижениями.