Адрес личного счастья - страница 48

Сергей Павлович медленно покачал головой, затем попросил Подчасова прочесть адрес еще раз, только очень медленно и раздельно, и после долгой паузы произнес:

— М-да…

Подчасов терпеливо молчал.

— Ну что ж… поздравляю! — сказал наконец Нырков, а затем как бы между прочим спросил: — А почему эта телеграмма адресована не руководству дороги и Дорпрофсожу? Как вы считаете?

— Не знаю, Сергей Павлович.

Нырков молчал. Встревоженный Подчасов не выдержал паузы:

— Какие будут указания, Сергей Павлович?

— Указания?.. Указания — наказание! — бормотнул Нырков и со вздохом пояснил: — «Хотел бы в единое слово я слить свою грусть и печаль!» Вы знаете, Подчасов, чьи это стихи?

Подчасов ничего не ответил, и Сергей Павлович наконец сжалился:

— Это Гейне. Генрих Гейне. Ну ладно. Пока готовьтесь выполнить указания министерства. Я буду связываться с ЦК профсоюза, там посмотрим.

Сергей Павлович повесил трубку и несколько секунд не отрывал руку от телефона. Вот оно и случилось. То, чего ждал. Живое и яркое воображение Сергея Павловича представило ему выступление и триумф Мазура на заседании коллегии во всех подробностях. Пойдут портреты Мазура в газетах, интервью…

Сергей Павлович встал, подошел к окну и заложил руки под мышки.

Именно сейчас ему надо рассмотреть очень внимательно всю ситуацию. Эта телеграмма министра не случайна. Настал момент разобраться во всем до конца, расставить все точки… Приятен ему лично Мазур или неприятен — дело десятое. Если магистрали — да, да, магистрали! — объективно необходима поездка Анатолия Егоровича (он мысленно так и назвал Мазура — по имени и отчеству), Нырков искренне благословит его. Таким образом, все дело как раз в том, насколько этот визит будет конкретно полезным для дороги. Допустим, пройдет какая-то кампания… Отзвучат аплодисменты, отшелестят бумаги, забудутся доклады. Что дальше?.. А ничего! Как магистраль работала, так и будет работать. Такие вот Мазуры с их инициативами приходят и уходят, а дорога живет совсем другими заботами. Потому что люди работают. Простые, незаметные труженики, которые и есть вся суть магистрали. Они не ездят в Москву, не выступают с высоких трибун, они изо дня в день честно выполняют свой долг. Так при чем же здесь Мазур?.. Почему не другой НОД? Только спокойно, спокойно… Все должно быть объективно. Вот здесь-то как раз и просматриваются корни явления… Мазур толчется в обкоме, он якобы не боится критиковать и умеет выставить обычную работу отделения в выгодном свете, так что она уже считается выдающимся достижением. А откуда бы вдруг взяться всем этим разговорам о пресловутых передовых методах?.. Да ниоткуда. Все высосано из пальца и вовремя подано руководству (разумеется, через голову управления). Да… мы еще будем расхлебывать всю эту кашу, ох как будем! Но это, увы, опять эмоции. Не об этом надо думать. Максимум объективности… Главный вопрос: что может сделать он, Нырков, сейчас?.. А воевать будет Нырков, вот что! Доказывать будет Нырков! Интересы магистрали Нырков будет отстаивать.

Сергей Павлович отошел от окна и язвительно усмехнулся: «Воевать! Отстаивать!.. Слова-то все какие!» Он потянулся к телефону, но тут же и остановил сам себя: порядок действий надо продумать максимально четко. Вариант его действий сейчас таков: уговорить Ревенко и отправиться в Москву, а там развить деятельность в ЦК профсоюза, в министерстве, в народном контроле. Допустим, ему удастся добиться создания авторитетной комиссии по проверке всей деятельности Узловского отделения — в порядке, естественно, подготовки к заседанию коллегии. Обнаружатся, естественно, уязвимые места… Не могут не обнаружиться. Ерунда и утопия! Ревенко просто рявкнет и обругает, никакой Москвы не будет и в помине. Он не подготовил его к такому разговору, упустил время. Кроме того, нельзя повторяться. Хватит уже того, что один раз сняли вопрос с повестки бюро обкома. А если он и поедет, то создание комиссии маловероятно; даже если в ЦК профсоюза его поддержит сам Егоров — до коллегии уже ничего не успеют. Впрочем, ему ничто не мешает позвонить в Москву прямо сейчас. Скажем, тому же Егорову. Он снова потянулся к телефону и опять остановился, А если Егорова нет?.. Что тогда? А тогда ему, Ныркову, разъяснят, что его недоумение и вопрос, почему телеграмма министра адресована отделению, а не дороге, не имеют никакого отношения к развитию передовых методов на Узловском отделении. Более того, могут уточнить, что, видимо, такова его, Ныркова, роль в этом вопросе, поскольку коллегия министерства сочла необходимым рассмотреть эту проблему без него. Ведь разговаривать Сергею Павловичу придется с теми, кто не знает истинного лица Мазура. Вот и все. Звонить нельзя. Надо идти к Ревенко. Да, надо! Только сначала он спустится в вестибюль, купит газеты, пройдется по воздуху, посидит в скверике, отвлечется. А уж потом… Но мысли о предстоящем разговоре с Ревенко не отпускали Сергея Павловича. Интересно, как он будет выглядеть в глазах Ревенко?