Advent Calendar 2013 - страница 16
Эта война ещё не началась, когда я направился на Гаменлину. Её жители ещё не поддались искушениям тёмных сил, когда я садился на корабль. Да, такая уверенность требовала невероятного предвидения, но я знал, что здесь начнётся война, а моих братьев призовут, чтобы покончить с ней. Я всегда знаю. Это благословение и одно из самых страшных моих проклятий. Заблудшие взывают ко мне через холодную пустоту космоса и время, моля избавить их души.
Отсюда, из жалких развалин зала Верховного Оракула, я чувствовал смрад проклятой крови в тех, кто был внизу. Их осталось пять. Другие умерли, пали в битве, прорубаясь через доходящие до поясницы горы трупов. Когда я впервые ступил на кровавый путь, то думал, даже надеялся, что все проклятые погибают в битвах, что мне не нужно будет приносить им покой. Каким же я был наивным. Некоторые всегда выживают. Что во вселенной может устоять против гнева ужасных, прирождённых убийц, если не я? Я прикоснулся рукой к челюсти, чувствуя удлинённые клыки над скривившимися губами. Я не смотрел на себя почти сто лет, но знал, что моя кожа бела, словно у мертвеца, а глаза кажутся чёрными угольками. Ради победы над зверями, ради исполнения долга мои тело и душа сами стали ночным кошмаром.
Но я не один. Даже без святого болтера, даже вдали от своих братьев-воинов я никогда не иду на войну один. Со мной Топор Палача. Незамысловатое имя для незамысловатой задачи. Оружие, созданное лишь с одной целью. Оно выковано в самом жарком пламени и закалено древней кровью, его рукоять так же тверда, как и моя решимость, а лезвие так же смертоносно, как и моя ярость. Я выпрямляюсь и сжимаю рукоять, внизу угасают вспышки выстрелов.
Время пришло.
— Владыка Император, Отец Сангвиний.
Мы признаём свои изъяны.
Мы недостойны сражаться во имя твое.
Наша кровь слаба, наши победы жалки.
В смерти мы раскаиваемся.
Я помолился за своих братьев и прыгнул со шпиля, едва последний звук покинул мои губы. Я падал бесшумно, не включив прыжковый ранец и расправив крылья, чтобы замедлить полёт. Я падал, словно багровый призрак с почерневшего неба.
Скалобетон мостовой раскололся под ногами. Один из проклятых обернулся и зарычал на меня, издал жуткий, полный голода и жажды звук. Я срубил голову с его плеч, топор рассёк шею прежде, чем лезвие покрылось кровью. Тогда ко мне обернулись другие. Их болтеры взревели. Я среагировал инстинктивно, схватив падающий труп первого и притянув к себе. Тело содрогнулось от разрывных снарядов. Я наступал, пока они разрывали тело мёртвого брата на части, осыпая меня осколками брони и клочьями плоти.
Отбросив свой мёртвый щит, я крутанулся, рассекая руку одного, а следующим резким выпадом — другого. Я услышал грохот, когда на землю рухнули руки и оружие проклятых. Другие продолжали стрелять.
Снаряд врезался в мой наплечник, и я рухнул, прокатившись, перехватив топор так, чтобы лезвие было отклонено в сторону, а обух вперёд. Поднявшись, я ударил, позволив рукам соскользнуть к краю рукояти, чтобы ударить дальше. Оружие обрушилось на лицо, и я услышал, как треснула шея за мгновение до того, как опрокинулось тело.
Я зарычал, упав на колено, когда мой бок разорвал снаряд. Лязг пустого магазина избавил меня от новой боли, и пятый с рёвом отшвырнул болтер. Схватив меч обеими руками, он бросился на меня. Я припал к земле, следя за его движениями. Он намеревался расколоть мой череп от виска до щеки и перехватил оружие, смещая вес. И тогда я ударил. Он умер, прежде чем смог замахнуться, мой топор разрубил его от бока до плеча.
Двое обезоруженных раньше пришли в себя. Я слышал, как они приближаются сзади, как воют их цепные мечи. Я обернулся и парировал удары. Они были грозными врагами, но я был лучше. Не высокомерие и не тщеславие, но истина придала мне сил, когда я отбросил их назад. Я был рождён для этого так же, как звёзды рождаются, чтобы стать сверхновыми. Даже если бы у меня не было тела, то моя душа продолжала бы сражаться, пока от падших братьев не осталась бы лишь груда останков. Активировав прыжковый ранец, я использовал ускорение, чтобы крутануться по дуге и рассечь их нагрудники. Они дрогнули, шатаясь от ран, и тем дали мне достаточно времени, чтобы отрубить головы.