Афганский «черный тюльпан» - страница 41
Дневальный рядовой Царьков пришел на огневую позицию с несколькими конвертами в руках. Увидя его еще издалека, Потураев объявил перерыв в занятии и взволнованно закурил, присев на станину орудия. Солдаты окружили Царькова. Счастливчики, получившие письма, отходили, присаживались на бруствер и погружались в мир своих семей, матерей, отцов и девушек. Царьков подошел к Потураеву.
— Товарищ старший лейтенант! Вам тоже письмо, — Царьков отдал конверт.
Евгений еще некоторое время затягивался сигаретой, разглядывая до боли знакомый почерк и не открывал его, продлевая приятное волнение перед прочтением. Как жена с дочкой? Что у них нового? Письмо из Коммунарска, значит, уже уехали из Мирова. Как там мама?
Потураев надорвал конверт и развернул долгожданный листок.
Он читал письмо и перед его глазами стояли его Наташа, Анечка, мама и все-все его родные, родной Коммунарск.
— Товарищ старший лейтенант, — вывел его из задумчивости сержант Казеко.
— Из дома письмо получили?
— Да, Саша, от жены. А ты получил?
— Мне еще пишут! Что нового там в Донбассе?
— Холодно уже. Выпадал первый снег, растаял и сейчас слякотно.
— Ничего, после Нового года надолго снег ляжет. Товарищ старший лейтенант, комбат риказал передать Вам, что бы Вы взяли человек пять и поехали с афганцами-царандоевцами за дровами. Во-он их ГАЗ-66 уже пришел. Они знают, где можно завалить несколько деревьев. Я с Вами поеду.
Командир второго огневого взвода остался на позиции продолжать занятия, а Потураев, отобрав пять солдат, приказал им взять дополнительные магазины к автоматам, топоры и двуручные пилы.
На УРАЛе с водителем Ахмеевым они выехали следом за афганским грузовиком. Казеко подсел их к Потураеву в кабину.
— Не верю я, товарищ старший лейтенант, в этих царандоевцев. Хоть они и считаются народной милицией, а враждуют даже между собой. У нас в Кундузе случай был, когда командир батальона царандой был из парчамистов, а основная часть батальона — из хальковцев. Так он задерживал специально им жалованье и дела все, чтобы кормить хальковцев похуже. Батальон восстал, перебил офицеров-нарчамистов и ушел в Пакистан. Это у них запросто. С ними ухо востро надо держать.
— Нам в Ташкенте, Саша, объясняли, что их партия расколота на две фракции: нарча и хальк — и они враждуют друг с другом.
— Да! Первые из богачей, а хальковцы, якобы, из народа и им никогда не примириться. Дело доходит до перестрелок. Вообще, диковатый они народ, я не знаю, как им можно доверять. Любят бакшиши и тут же могут нож в спину воткнуть.
ГАЗ-66 а афганцами в кузове остановился у одного разбитого бомбами дома, вокруг него росло несколько высоких тополей. От батальона они отъехали километра три. Афганцы-царандоевцы были одеты в свою серую форму, кое-кто носил русские солдатские бушлаты. Они энергично заговорили между собой, показывая руками то на дом, то на поля.
Потураев с солдатами подошли к ним и ждали, пока те наговорятся. Маленького роста, щуплый афганец в советской солдатской шапке, с завязанными сзади клапанами, начал что-то Потураеву говорить, показывая на сломанную крышу дома с торчащими оттуда бревнами.
«Все ясно», — подумал Потураев.
— Казеко! Вытаскивайте вон те бревна из крыши и грузите их. Если будут длинные — пилить пополам.
А афганцы стали пилить тополя, что-то недовольно бурча себе под нос и косясь на своего старшего в шапке. Вдруг они бросили работу, вскинули автоматы, наведя их на своего начальника и что-то громко крича, пошли на него. Потураев и Казеко находились недалеко от них и на всякий случай тоже приготовили оружие. Афганец в шапке выхватил пистолет с глушителем и мгновенно открыл огонь перед ногами наступающих. Он им что-то громко кричал, указывая то на тополя, то на разбитый дом, то на Потураева с Казекой. Понятно было, что раздор произошел из-за способа заготовки дров. Там, в разбитом доме, работы было меньше, как им казалось, афганцы-солдаты не хотели себя утруждать лишней работой.
С горем пополам, загрузив машины распиленными бревнами, все вернулись на свои места. Вечером Евгений рассказал о дикой выходке афганцев, и все офицеры батареи пришли к выводу, что если уж они между собой так враждуют, то с русскими вообще не будут церемониться — в любое время предадут и уничтожат.