Ахэрээну - страница 13

— Скажи прямо, чего ты хочешь, — потребовала она.

— Я хочу, чтобы Тайрену жил, — отозвался он быстро, — И ничего больше не сделаю против него. Довольна?

— Хватит и того, что уже сделано…

— Потому я к тебе и пришел.

Повертел в руках осколок чашки, потом другой, будто пытаясь собрать.

— Я никогда раньше не нарушал слова, и все-таки это сделал. Обещал мальчику, что его заберу. Но ты знаешь, что это значит, и я…

— Только не говори, что письмо то было написано ради исполнения данного слова! — в сердцах сказала Лайэнэ.

— Нет, я хотел не просто горя, но позора всему их Дому.

— Сейчас не хочешь?

— Не через Тайрену.

Осколки полетели в угол, а Энори наконец поднял лицо, полыхающее яростью:

— Когда я узнал про покушение на Тагари, не знаю, огорчился я или обрадовался. Если он умер бы, можно ничего и не делать, ведь так? Братцу его плевать на ребенка, а позор на имя Дома… Кэраи бы сумел вывернуться, он ведь столичный житель, он ни при чем… Но Тагари выжил.

— И ты доделал то, что хотел изначально, а теперь сожалеешь.

— Да.

— А ведь ты намеренно делал его еще более несчастным, внушая надежду, что отец оценит когда-нибудь… что надо верить, стараться быть лучше… но лишь ты способен помочь в этом и принимаешь мальчика таким, как есть, слабым, ненужным, — Лайэнэ ощутила, как гнев растет в ней, но сдержалась.

— Напиши ему. Тэни.

— Нет, — Энори так сильно мотнул головой, словно хотел сбросить с волос шмеля или паука. — Да и нет смысла — я все рассказал, этого не отменить.

— Но ты можешь теперь…

— Нет! — встал резко, почти вскочил; показался на голову выше, чем был. Лайэнэ впервые видела его — испуганным? Надо же.

Она оперлась на столик локтями, положила подбородок на сцепленные пальцы, словно в противовес гостю двигаясь нарочито медленно. На деле продумывала каждый свой жест, тем более слово: ошибка может дорого стоить

— Какие же вы все… одинаковые. Есть такая порода людей, считающая, что солнце встает ради них. Сперва сделаете, а потом отчаянно желаете, чтобы другой все исправил за вас.

— Я не знаю, что ему написать. Если ошибусь, это уже никто не поправит.

Словно ее мысли подслушал…

— Как занятно. Тот, кто играет чужой волей и жизнями, не может найти слов для ребенка, которого сам и вырастил и знает лучше всех.

Снова качание головы. И смотрит в упор, в свете лампы заметно, как зрачки сужаются и расширяются. Не от огня.

Нелюдь, сейчас это отчетливо видно.

— Одна я не справлюсь.

Он долго думал. За дверью кто-то прошел, заговорили слуги в саду. Вот сейчас откроется дверь, и… Ведь он не всесилен, отвести глаза всем. Что он сделает с ее домочадцами? Может и ничего, сил не хватит совладать сразу с несколькими.

— Дай мне лист.

Лайэнэ вздрогнула — привыкла уже к его молчанию.

— Возьми все нужное на столике возле окна, мне тяжело встать.

Лампа на том, дальнем столе не горела, но Энори этого, похоже, и не заметил. Кисть летала над бумагой, а Лайэнэ гадала — и не могла представить, какие он подберет слова.

— Госпожа? — служанка стукнулась в дверь, — Как вы? Готов ужин…

— Погоди немного, — сказала Лайэнэ, стараясь, чтобы дрогнувший голос не выдал. — Чуть позже. Я позову…

Хвала Небесам, ее слезы возымели хорошее действие — никто не ворвался проверить, как она себя чувствует.

Энори поднялся, шагнул к молодой женщине. Молча подал ей свернутый лист.

— Я могу прочесть?

Короткий смешок, совсем прежний:

— Я уйду и первое, что ты сделаешь — развернешь мое послание. Так зачем спрашивать?

Он ничего не написал. Ни слова. На листе нарисована была карта, южный берег страны. Морской залив, корабли, чайки. Отрывистые наброски — не замыкал контур рисунка, — но удивительно точные. Словно соленым ветром повеяло, хотя и сама Лайэнэ на море не была. И фигурка мальчика. Счастливого мальчика, глядящего на чаек и корабли.

Лайэнэ сложила послание, более аккуратно, чем это сделал Энори.

— Я передам.

Смутно было у нее на душе, смутно и странно. И что говорить, не знала.

— А может быть, ты сумеешь вывести его за ограду Храма? — спросил Энори. — Я не причиню вреда…

— Ни за что на свете! — отрезала молодая женщина, и, испугавшись поспешных слов, пояснила: — Да и не смогла бы. За мной тоже смотрят.