Акбузат - страница 9

Вошел егет, только раз посмотрел на девичью красоту, стал расспрашивать о житье-бытье.

Выделялась там одна среди всех — статью своей, красотою необыкновенной. Это была дочь Масем-хана, Айхылу. Подошла она к Хаубану, сказала:

— Егет, видом своим напоминаешь ты обитателей земли. Как сумел ты одолеть колдовство этого озера? Как нашел дорогу сюда? Нежных девушек, что привольно живут на Урале, бросил ты одних. Неужто пришел ты сюда искать девушку с поблекшим в заточении лицом? Разве высохло озеро Шульген? Умер его падишах? Или от слез людских, что пролиты от горя, на земле образовались моря и никто теперь не живет на суше? Или перевелись нынче на Урале батыры, что могут сесть на коня, что любят свою страну, как собственную жизнь? Неужто они превратились нынче в рыб?

Или, может быть, обрели сердце льва новые батыры, что искупались в реках крови, пролитой на Урале, в реках молока, сцеженного плачущими от горя матерями, потерявшими своих сыновей? Может быть, дивов они не страшатся, в озере Шульген не тонут, падишаха этих мест не боятся? Может быть, есть в их руках сила, что может Уралу, что потонул в слезах, принести радость?

Всколыхнулось сердце батыра от этих слов, от горя и надежды, что жили в них, и тогда он ответил девушке:

— Неужто батыр тот, кто утонет в озере, полном лягушек? Тот ли батыр, кто с вечера брюхо свое набивает, кто засыпает, поддавшись сну? Тот ли батыр, кто смешит и без того готовых смеяться девушек? Тот ли батыр, кто, подстрелив безобидную утку, всех угощает ее мясом? Кто садится на коня, который покорен даже малому ребенку? Кто ночами срезает веревку у коновязи и уводит насильно девушек, чтобы ласкать их против воли? Кто в темном лесу нелюдимом поет скорбную песню и плачет? Нет, не назовут сыном отчизны того, кто оков не разобьет, когда дочери Урала в подводном дворец льют кровавые слезы в неволе!

Услыхали девушки эти слова Хаубана, окружили его, залились слезами горькими. От жалости к ним у самого егета выступили слезы на глазах. Сдержался батыр, не стал показывать своих чувств, попрощался с девушками и вышел из дворца.

Вышел из дворца Хаубана, осмотрелся, но нигде не увидел Наркас. Тут подошла к нему какая-то древняя старуха, стала ему говорить такие слова:

— Егет, оказался ты батыром, на озере Шульген золотую утку подстрелил, к самому хану во дворец явился, дочери его — писаной красавице — пришелся по душе. Любит она тебя, да только смущена оттого, что есть у нее другой.

Научу тебя хитрости одной! Дай мне руку — тогда одним ударом развалишь его дворец, а девушка будет твоей! Дай мне ногу тебе поцеловать — силы в тебя волью.

Не дал Хаубан руки своей старухе, задумался надолго. Не знал он, в чьих словах правда, кто не лжет — Наркас или старуха. Хотел он было вернуться к Айхылу, порасспросить ее о старухе, но ворот дворца открыть уже не смог. И тогда решил он поступить так, как советовала ему Наркас — ни руки своей не дал он старухе, ни позволили ногу поцеловать.

Увидала та старуха, что собрался егет уходить, сказала ему горестно:

— Храбрый ты егет, да только оказывается, есть в тебе загадка — не знаешь ты, кому верить, сравниваешь меня с той, что ходит вся в шелках, золотом увешанная, жемчугами украшенная.

Не касались ее ни ветер, ни дождь, слеза на ресницах не показывалась, с солнцем равняет она себя, с черной землей — тебя. Разве сердце ее ведало печаль? Разве считается она с честью других людей? Разве из-за нее не пролиты озера слез? Разве она не находит в этом радость? С той, что из золотой ложки ест, в пуховой постели спит, среди цветов резвится — стоит ли с ней меня сравнивать?

Подумай, ведь румяные щеки мои иссохли неспроста. Глаза на лице у тебя есть, да только нет глаз у твоей души. Не поверишь моим словам — тогда только половина счастья будет твоей.

Долго думал над этими словами Хаубан, потом шагнул к старухе, наклонился к ней:

— Мать, и лицо, и облик твой говорят о твоих мучительных страданиях. В словах твоих, идущих из глубины сердца, слышна горькая печаль. Одинок я в этой стране, не знаю, кому верить. Открой мне тайну свою, просвети меня, покажи мне путь верный.