Актеры - страница 9
В последний год учебы в студии со мной и моими товарищами произошел забавный случай.
Мы, старшекурсники, ставили спектакль «Разбойники». Дело было летом. Спектакль мы давали на даче у одного известного адвоката В. В. под Киевом, в Боярке. Дочь этого адвоката училась в нашей студии. Спектакль шел с благотворительной целью: деньги должны были пойти на революционные цели. И вот в самый разгар спектакля нагрянула полиция. Всех нас в гриме и костюмах под конвоем повели в участок. Продержали несколько часов и только благодаря связям адвоката — отца нашей студийки — нас утром выпустили, и мы в костюмах и гриме «Разбойников» под общий смех идущих на работу горожан возвращались обратно на дачу, где была наша одежда.
В Киев приезжала на гастроли в театр Соловцова М. Н. Ермолова. Первый раз я увидел ее в роли Жанны Д’Арк.
В спектаклях М. Н. Ермоловой я решил быть только зрителем, хотя мог бы в качестве статиста изображать солдата армии Жанны Д’Арк, но это бы мне помешало видеть по-настоящему великую русскую актрису. И вот я — зритель. Сижу на галерке, затаив дыхание. Театр переполнен. Зрительный зал шумит, точно бурное море. Рядом со мной рабочая молодежь. Все как-то особенно взволнованы. Студенты в сапогах, у многих очки, пенсне, длинные волосы. У всех блестят глаза, раскраснелись щеки. Везде шепот: «Ермолова, Ермолова… Мария Николаевна…» Пошел занавес. В зрительном зале наступила такая тишина, что малейший шорох был слышен. Я ничего не помнил, никого не видел, я только ждал Ермолову. И вот она появилась на сцене. Мое сердце забилось, я был близок к обмороку, так велико было мое волнение и ожидание. Ермолова заговорила. Такого голоса я никогда не слыхал — немного низкий, с волнующими нотами… Ее огромный талант все больше и больше захватывал меня. Все мы — и галерка, и партер — были точно загипнотизированы. Жанна Д’Арк — Ермолова призывает в бой на врага — и уже огромная армия, все мы, молодежь галерки, партера встали и все как будто ринулись в бой. Никогда во всей своей жизни не забуду я этот спектакль, Жанну Д’Арк. Горели сердца, сжимались кулаки, мы кричали, неистовствовали, бросали шапки, фуражки, вызывая Марию Николаевну. Мария Николаевна выходила бессчетное число раз на наши вызовы. Наконец, начали открывать только маленький занавес (по тому времени для вызова в большой занавес, который поднимался кверху, был вделан маленький для поклонов). Мы были у рампы, протягивали к ней руки, я видел ее близко-близко, она выходила и одна и со своими партнерами, но я видел только ее, эту гениальную, незабываемую непревзойденную русскую актрису.
Неоднократно я встречался в будущем с народным артистом Юрием Михайловичем Юрьевым. Еще юношей я смотрел его гастрольные спектакли в Киеве: «Маскарад», «Свадьба Кречинского», «Дон Карлос», «Уриэль Акоста», «Старый Гейдельберг», «Разбойники».
В своих записках о спектакле «Свадьба Кречинского» в Александринском театре с участием К. В. Варламова, В. Н. Давыдова, В. П. Долматова, В. В. Стрельской, И. А. Стравинской, Усачевым, Помарцевым, Шкориным Ю. М. Юрьев писал следующее:
«Как счастлив тот, кому довелось видеть комедию Сухово-Кобылина в исполнении этих могиканов русской сцены! Их игра не может изгладиться из памяти, каждый раз при воспоминании об этом спектакле встают мельчайшие детали их высокого творчества. И мне, как очевидцу, хотелось поделиться этим богатством с теми, кто так или иначе интересуется нашим сценическим искусством, славным его прошлым, дающим большой материал для дальнейшего движения нашего театра вперед».
Ю. М. Юрьев, нар. арт. СССР.
И вот, дорогой читатель, я один из тех счастливцев, который видел этот спектакль, только не в Петербурге, а в Киеве, когда александринцы приехали на гастроли в 1903 году в театр Бергонье (ныне Леси Украинки) полным своим составом. Радость моя была неописуема, словно я, бедный студиец, выиграл крупный выигрыш. Билет на этот спектакль стоил мне целого дня голодного «рациона». Но зато с каким видом я восседал вечером на галерке. Я весь полон счастья и ожидания. С вспотевшего потолка каплет прямо на голову и на нос, а мой сосед по-детски заливается смехом, глядя на меня, до той поры, пока эти капли не начали капать на него. Кроме капель с потолка, меня очень беспокоил пустой желудок, и я невольно вспомнил слова Хлестакова: «…есть так хочется, кажется, как никогда». Мои соседи — веселый студент и рядом с ним нигилистка, стриженая, в пенсне на широкой ленточке, мрачно ждали начала спектакля. Каждый раз как только капля с потолка капала ей на лицо, с ее носа спадало пенсне и она ворчала: «А, черт, это пенсне». У студента, сидевшего между мной и нигилисткой, это вызывало громкий смех, а нигилистка все больше мрачнела и чертыхалась.