Алба, отчинка моя… - страница 29
— Где же ты, жених уважаемый, потерял своего старшего свата? — вернулся Никанор к насущным делам.
— Вот придет — и разузнаем, где его нелегкая носит, — махнул жених рукой. — Только нечего нам сидеть понапрасну, ждать у моря погоды… Давайте-ка нальем… — обратился он к теще.
Вот оно что!.. Стало быть, слова роли тут никакой не играли. Так, притирка, утряска, а основной процесс шел молча и своим чередом. Совершалось непостижимое таинство слияния двух старых семейств в нечто новое… При чем тут слова? Они найдутся. Потом они получат прочную деловую основу. Чтобы, в свою очередь, защищать суть и смысл того, что мы называем «жизнью новой семьи»…
«Эх, видно, человек так уж устроен: сегодня ты есть, а завтра — тебя нету, — думал Никанор. — Вот такие дела…»
И тут под ухом у Никанора (она от него справа сидела) пробубнила, продребезжала бабушка жениха, словно малец бросил камешек в окошко.
— Да будет земля ему пухом… и всем заботам конец!
«И эта туда же… О покойном Георге Кручану? — вздрогнул Бостан. — Ах ты, божий одуванчик, светлая невеста Христова, а сама рада, поди, без ума, что тебя земля еще носит?!»
Так подумал про себя Никанор и ничего не сказал. Как-никак ведь он был теперь за хозяина в доме, а стало быть, его первое и святое дело — каждого уважить, а вторая забота — стол и доброе угощение, ну, и, конечно, надо как-то развлечь гостей до прихода старшего свата, он вот-вот должен появиться. И Никанор приготовился, поднял стакан и даже в грудь воздуха побольше набрал, чтобы голос звучал и чтоб все его слышали… Но тут заговорил тесть, сидевший напротив.
— Верно, сватьюшка дорогая, — обратился он ласково к бабушке. — Вот именно, так, как вы говорите. Только я бы еще добавил: ох уж эти заботы! И скажу даже больше того: человек сам себе главное беспокойство доставляет! Ведь у них, у этих забот, нрав как у бездомной собаки: пугнешь ее — отбежит, свистнешь — пристанет.
И мать жениха охотно поддержала умный разговор своего нового родича:
— Истина ваша, сват!.. Но если по совести, во всем надо винить зеленого змия, вот где корень всему, дорогие мои… Покойный, говорят, пил, покуда в нем жила не лопнула… А хотите знать, откуда он спозаранку-то возвращался? Из чайной, вестимо. А от пьянства что происходит? Печень и почки сгорают. Я своими ушами слышала в телевизоре передачу «Здоровье».
Тут и жена Бостана не стерпела, уж она-то доподлинно знала, что за змий совращал покойного соседа, да и только ли его одного.
— Сестрица, я вам правду скажу, это Волоокая его погубила!
Женщины словно бы ждали разговора о Волоокой. Как огонь разом опаляет скирду соломы, так и от этого слова будто бы что-то вспыхнуло в душе каждой. О женщины, не приведи бог вспомнить вам некстати о другой женщине, молодой и цветущей… А Волоокая-то как раз самым жарким цветом цвела. Жила она давненько уже без хозяина и, видно, без счастья. И не было в селе взрослого мужчины, которого бы не одурманила Руца. Зря, что ли, женщины от мала до велика, начисто позабыв имя, данное ей от рождения, величали ее Волоокой? Ох уж эти глаза. Мягкие, умоляющие, они знают свое дело: манят тебя и одновременно отталкивают. А как они манят — непреодолимо, словно бы волны накатываются на тебя, а глубина — ну как в море, и если чудом не захлебнешься, значит, полезай в петлю! И любые другие глаза рядом с тобой не спасут. Чистое наказание!
— Вот как хочешь, так и живи! Конечно, если ты не дурак и все понимаешь… — вырвалось у Никанора по поводу Волоокой. — Я вот слушаю вас и молчу. Все слышу и понимаю, одного только никак не пойму: как может себя убить человек из-за женщины?! А ну-ка, объясните вы мне… Нет, не те нынче времена. И нормальный, здоровый человек этого делать не станет. А тем более, если ее, женщину эту, вдоль и поперек изучил, всю как есть, пожил с ней в охотку… — он горько вздохнул и начал по всем стаканам разливать вино.
— Эта косая, пучеглазая тварь, — аж зашлась жена Никанора, разом перекрестив Волоокую в Косую и Пучеглазую, — не иначе как ведьма! Ворожбой присушила сердце Кручану. А то чего бы он бегал каждую ночь к этому пугалу от своей красивенькой, умной Ирины?