Алёнкины горизонты - страница 11

— Товарищ?

Я поморщилась.

— Ну, муж, мужчина. Как тебе объяснить? Не старый, лет тридцать. Глаза серые.

Старик покачал головой.

— Такого не ведаю. Тот, шо со Спиридоновки, ровесник мне, а с Нижнего посаду на прошлой седмице в Макарьев отправился, не вернулся ешо. Да и коня у ево нет. Рыбак он.

— Нет, только не рыбак. Этот солдат, воин. Справный воин.

Очень справный. Подкатил, охмурил и в землю закопал. Второго такого справного не сыщешь. И, главное, не подумаешь. Вот с другом его сердитым всё понятно, на лице печать неизгладимая — привет из девяностых, от него всего можно ждать. А Дмитраш… Дмитраш…

Я вздохнула: д-а-а-а, привела нелёгкая в места дальние тёмные. Вместо экзамена, который я наверняка провалила, угодила в великую и славную древность. Впрочем — великая и славная она для папы, для меня — хуже быть не может. И дело даже не в экзамене. И не в этом старом валенке. Ишь, уставился, радуется чему-то. Чему? Что тут есть такого, чему радоваться можно?

Я вдруг разозлилась. Я и так не очень добрая была, а тут и вовсе распалило. Захотелось отыграться на ком-то за все минувшие неудачи, излить из себя эту злость, выплеснуть. На кого? Понятно, на пенька этого старого. Не в церковь же обратно бежать.

— Ты чего, дедуля, на меня уставился?

Старик не понял.

— Уставился?

— Чего смотришь на меня, говорю?

— Так ить, — старик пожал плечами, — как же на тя не смотреть? Ты ж вон вся какая…

— Какая?

— Да будто не наша. И говор… Ты, часом, не пирсиянка будешь?

— Если только от слова «пирсинг».

— Чё?

— Нет, дед, не пирсиянка.

— А жаль, — покачал головой старик. — Намедни был у нас один пирсиянец. По Нижним торговым рядам ходил, товар приглядывал. Крупный такой муж, суровый. Вы с им чем-то схожи. Токмо он чернявенький, а ты вся белёсая. Вот я и подумал: не родня ли?

И ушла злость. Не знаю, то ли вид этого старика наивного успокаивающе на меня подействовал, то ли просто злиться расхотелось, однако результат оказался положительный. Я вдохнула, выдохнула и огляделась.

И опешила, ибо опять всё поменялось. Вроде бы вот только строительство шло, мужики землю копали, брёвна пилили. Воздух дымом пах, деревом… А уже всё построилось. Дома в ряд, заборы, дороги просёлочные. И шум иной, не строительный — куры кудахчут, собаки гавкают, скрипит что-то. Я развела руками: опять телепортировалась?

Похоже. А куда? Снова в Нижний или в иное место? Слава Богу, на этот раз спросить есть у кого, я дёрнула старика за рукав:

— Слышь, дед, захолустье ваше как называется?

Он посмотрел на меня сквозь прищур, почмокал губами, собираясь с мыслям, ответил:

— Да как и вчерась, милая, Новгород Нижний. А те куды надобно?

— Да сюды и надобно… Только время другое, когда трамваи, троллейбусы, асфальт на дорогах. Цивилизация в общем… А-а-а, не заморачивайся. Год какой?

Он опять стал губами чмокать.

— Да, почитай, семь тыш двадцать осьмой от Сотворения Мира. Вот ведь беда, года бегут — не замечаешь.

Я поморщилась: какое ещё сотворение мира, издевается что ли? Хотя нет, на счёт от Рождества Христова мы только при Петре перешли, а здесь Петром и не пахнет, явно что-то древнебоярское. Вот чёрт, как же теперь нормальную дату вычислить? Надо этому дедку наводящий вопрос задать.

— А ты, дед, шибко грамотный как я погляжу.

— Так ить старостой состою при церкви Николы Чудотворца-на-бичеве, оттого и грамоте малость разумею.

— Тогда, наверное, знаешь какой ныне год у поляков?

— У поляков? Это что ж за народ та… А, у ляхов что ль? Ну, соседи наши, как же. Думаю, и у них такой — семь тыш…

Я махнула рукой: нет, от этого старика я ничего не добьюсь. Он либо смеётся надо мной, либо идиот конченный. Хотя с другой стороны, на кой ляд сдалась мне эта дата? И так видно, что не моё сейчас время.

Да уж, не моё — точнее не скажешь. Всё как-то неправильно, непривычно, не по-человечески. Электричества нет, машин нет, магазины отсутствуют. Бары, рестораны, боулинг вообще не предусмотрены. Чем они тут вечерами занимаются? И дорог тоже нет… Хотя с дорогами я погорячилась, их и у нас не сыщешь. Но Бог с ним, накладки у всех случаются. А телевизор, радио, газеты? Что, трудно на заборе слово какое-нибудь написать, для информации. Дескать, иди туда, найдёшь это. Заборов-то хватает!