Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников - страница 14
– О-о-ох! – Ахмед с трудом оторвал тяжелую, словно свинец, голову от свернутого в валик халата.
В голове шумело, будто ветер играл с пустым кувшином, и одновременно звенела бубном в руках заводного музыканта, а во рту было сухо, словно в пересохшем колодце, а может, и еще суше. Язык распух и стал шершавым, а уж привкус во рту…
Ахмеда мутило. С трудом воздев себя на ноги, Ахмед оглядел пещеру. От поворота головы мир закачался, поплыл куда-то в сторону. Ахмед покачнулся, но устоял на ватных ногах.
– Воды! – прохрипел он. – Все золото за глоток воды!
Медленно, чтобы не упасть, Ахмед по стеночке прошел к сочащейся из скалы тонкой струйкой воде и припал к ней сухими губами. Острый кадык на его тонкой шее задвигался, будто в горле заработал помповый насос. Пил он долго, насыщая влагой тело, словно верблюд после длительного перехода, но сладостное ощущение свежести все никак не приходило.
Оторвавшись наконец от источника, Ахмед умылся, но и это не особо помогло. Желудок заворочался, заворчал, требуя еды, но лишь от одной мысли о ней к горлу подкатила волна тошноты. Ахмед поморщился, сглотнул и обернулся к выходу из пещеры, все еще упираясь рукой в стену.
Солнце уже успело подняться довольно высоко. Оно смешливо поглядывало на несчастного Ахмеда из-за левого края входа. Что-то было не так. Но что? Ахмед опять облизнул губы, силясь сообразить о причине сомнений. Он попытался привести мысли в порядок: «Так, открытый вход в пещеру… солнце – красивое, круглое и жаркое… облаков нет… сухое дерево перед входом… тень… Тень!»
– Тень… – повторил вслух Ахмед и, опомнившись, закричал: – О Аллах, вставайте! Мы проспали!
– Что? Кто? Где? – пещера тут же наполнилась криками и шорохами возни. Кто-то спросонья крикнул: «Караул, спасайся!», – и все мгновенно повскакивали на ноги и похватали оружие, выискивая неведомого врага Началась тихая паника, но кроме взбудораженного Ахмеда, носившего по пещере, никого обнаружить не удалось.
– Мы проспали! Проспали! Караван, он уйдет! – никак не унимался Ахмед, подбегая то к одному разбойнику, то к другому и пытаясь достучаться до их сознания. – Вставайте, быстрее! Тень!
Но разбойникам было не до тени и, тем более, не до какого-то там каравана. Осознав, что никто на них не напал и опасность пещере не угрожает, они, один за другим опускались обратно на каменный пол, хватались за головы и принимались с причитаниями раскачиваться из стороны в сторону.
– Что за шум, а драки нет? – Махсум соизволил подняться последним. – Ахмед, какого рожна ты устроил в такую срань? – распихав ногами пустые кувшины, он сполз с мягких тюков с дорогой материей и, глядя на своего телохранителя красными, как у суслика, мучимого кишечным недугом, глазами, неловко пригладил пальцами волосы на голове.
– Шеф, караван! – подлетел к нему Ахмед.
– Какой еще караван? – возмутился Махсум поморщившись. – И не ори, как понтовая сирена – без тебя башка болит.
– Но… караван, – осторожно заметил Ахмед, понизив голос. – Он ведь уйдет.
– Да и пусть катится на все четыре стороны! Сейчас от силы часа четыре утра.
– Но Мансур-ако!.. – ужаснулся Ахмед, вытаращив глаза на нового главаря.
– Плевать! Тьфу! Блин, даже плюнуть нечем!
– Как вы… – Ахмед весь затравленно сжался, отступив на шаг. – Как вы можете так говорить, шеф? Да ведь он… он…
– Что ты там бормочешь? О, моя башка!
– Так нельзя говорить, совсем нельзя, – проблеял побледневший Ахмед. – Никак! Если он узнает, тогда… О, спаси нас Аллах!
– Ну ладно, ладно, – недовольно проворчал Махсум. До него наконец дошло, что с подобными высокопоставленными особами лучше не связываться, и даже не поминать их имена – тот же Ахмед, не задумываясь, заложит при случае, чтобы выслужиться. – Ну, погорячился немного – с кем не бывает? Просто ужасно хочется спать. Вот черт, дайте кто-нибудь воды! Нет, вина!
– Как?!. – Ахмед начал окончательно косеть. – Опять вина? Да вы что?!
– Да ты посмотри на них? – Махсум повел дрожащей с похмелья рукой. – Какие из них вояки? Сейчас опохмелимся по-быстрому и враз разберемся с твоим караваном.
– Нет!!! Никакого вина! – Ахмед бросился к Махсуму, вцепился в его рубаху костлявыми пальцами и повис на нем.