Алкмеониды и Филаиды афинские - страница 11

Говоря о Килоновой смуте, необходимо наметить еще одну тему, возникающую по мере рассмотрения данного вопроса, а именно: взаимоотношения Алкмеонидов и Дельфийского оракула.

Плутарх со ссылкой на дельфийские документы пишет, что Алкмеон (сын виновного в нечестии Мегакла) был предводителем афинян в Первой Священной войне (Plut.Sol., 11), которая велась в начале VI в. до н. э. союзом Афин, Фессалии и Сикиона против жителей Кирры, чтобы помешать им, как пишет Плутарх, «издеваться над оракулом» (ibid.)[56].

У Плутарха рассказ об Алкмеоне и Первой Священной войне предшествует повествованию об изгнании Алкмеонидов; однако с уверенностью сказать, какое событие было раньше, невозможно. Большинство исследователей сходится на том, что Алкмеониды вернулись в Афины по амнистии Солона, и тогда Алкмеон мог участвовать в этой войне как предводитель афинян, когда бы она ни началась или велась — до суда над Алкмеонидами или после[57].

Можно предположить, что связь Алкмеонидов с культом Аполлона и с Дельфами, которая прослеживается на протяжении всего VI в. до н. э., установилась после их изгнания из Афин. По всей видимости, Алкмеониды в VII в. еще не имели влияния на Дельфийский оракул, так как он дает совет Килону о времени наилучшего захвата власти в Афинах (то, что Килон неправильно понял оракул, — это уже беда его самого; двусмысленность же прорицания — одна из традиций Дельф), и, в лучшем случае, безразличен к Алкмеонидам, которые уже тогда занимали видное место в государстве. Есть даже мнение, что Дельфы были враждебны этому роду[58], и обвинение в нечестии идет от них[59]. С другой стороны, в первой половине VI в. Алкмеониды, видимо, уже имеют связь с оракулом[60]. Именно так можно расценить следующее сообщение Геродота: «Алкмеон, сын Мегакла, оказал помощь лидийцам, прибывшим из Сард от Креза к Дельфийскому оракулу, и заботился о них» (Her., VI, 125)[61].

Еще один довод в пользу того, что сближение Алкмеонидов с Дельфами произошло после их обвинения в святотатстве, состоит в специфике самого божества — патрона Дельф. К. К. Зельин отмечает, что «особенное значение имел Аполлон как бог, требующий и дарующий очищение, необходимое, если была пролита кровь, и от человека, виновного в ее пролитии, отступились сородичи и соплеменники»[62]. В этом случае обращение Алкмеонидов к Аполлону и Дельфам как центру его культа выглядит закономерным: проклятые в своем отечестве, они должны были стремиться получить очищение от своего преступления и, очевидно, получили его[63].

Такая реконструкция событий — лишь очередное предположение, но, как мы видели, в источниках содержатся лишь намеки на отношения Алкмеонидов с Дельфами в начале VI в. до н. э. Ниже мы еще вернемся к этой теме, причем сведения, предоставленные древними авторами, станут более определенными.

Итак, Килонова смута — первое известное нам проявление открытого противостояния в афинском обществе, вызванное выступлением личности тиранического склада — Килона, пытавшегося захватить власть в своем полисе. Эти события происходили на фоне соперничества аристократических кланов и способствовали еще большему расколу в их рядах. Отпор Килону дал род Алкмеонидов, уже тогда видный и влиятельный: на это указывает как то, что Мегакл был архонтом, так и то, что другие аристократы воспользовались Килоновой смутой, чтобы изгнать Алкмеонидов и ослабить их влияние, придав происшествию характер религиозного преступления. На этот раз усилия Алкмеонидов увенчались успехом, и попытка Килона потерпела крах, но в VI в. до н. э. они уже не смогли воспрепятствовать возвышению Писистрата и установлению его тирании в Афинах.

Как уже было сказано, несмотря на обвинение в нечестии и изгнание, Алкмеониды вновь возвратились в Афины. Наши источники обычно говорят о роде Алкмеонидов в целом, выделяя при этом одного лидера (возможно, главу рода) для различных периодов афинской истории: в Килоновой смуте участвовал Мегакл, в начале же VI в. до н. э., как мы видели, на сцену выходит его сын Алкмеон. Известно, что он возглавлял афинское войско в Первой Священной войне (Plut. Sol., 11) и был каким-то образом связан с Лидией; на этом факте, сообщаемом Геродотом, мы остановимся подробнее.