Альманах - апрель 2014 - май 2014 - страница 14

Совокупный труд имеет общественный характер. "Раз люди так или иначе работают друг на друга, их труд получает тем самым общественную форму" (К. Маркс, "Капитал", т. I, гл. 1-я "Товар. 4. Товарный фетишизм и его тайна". ГИПЛ, М., 1953). Частные работы - часть совокупного, общественного труда. Значит, они также имеют общественное значение, которое скрыто за их частным характером - прежде всего от них самих, но также и от всеобщего наблюдения.

Как мог бы труд вернуть себе свой общественный характер в качестве первых принципов и основ своего осуществления? Как он мог бы увидеть себя самого в истинном свете? Как он мог бы выстроить тем самым себя самого правильным образом и пожать все свои справедливые плоды для себя самого и своего собственного продолжения?

Главный Марксов анализ лишь высказывает предположения на этот счёт. Главная задача Марксова анализа в другом: показать разъятость между трудом и его использованием, показать, что "...процесс производства господствует над людьми, а не человек над процессом производства..." (К. Маркс, там же). Может ли процесс "господствовать над людьми"? Вообще просто господствовать - ведь господство и есть отношение одних людей к другим. Значит, и за процессом производства стоят люди - те, кто господствует. Но не сами, не непосредственно, а через посредство процесса, через посредство управления процессом. Тот, над кем господствуют, видит лишь "господствующий" процесс. Кажется, это ясно.

Капитализм 3.0: высшая стадия после Ленина

Маркс точно исследовал классический, конкурентный капитализм середины XIX века. Ленин описывал капитализм следующего века, XX - капитализм монополистический, империалистический, военно-промышленный (В.И. Ленин, "Империализм как высшая стадия капитализма"). Мы же возвращены в мир уже третьего - глобального, финансово-потребительского, террористического, тоталитарного капитализма. Оказалось, что высшая по Ленину стадия - уже не высшая, но эту ленинскую "высшую" в себя включает, как ленинская "высшая" включала Марксову. Всё это, конечно, требует - для точного применения - адаптации и развития понятий и категорий марксистской (и ленинской) политэкономии. Однако их круг в ядре останется тем же - для всех стадий развития капитализма.

Современные продвинутые глобальные капиталисты, которые понимают, что делают, и могут позволить себе роскошь делиться своим пониманием с посторонними, например, утверждают, что равновесие рынка - это не феномен, а лишь эпи-феномен, кажимость. Что главное в рынке - как раз его колебания, неустойчивость. Что главные экономические процессы историчны - то есть являются неравновесными и необратимыми переходами между состояниями разного качества. Что для рынка является исторической эволюцией его текущего усреднённого, "равновесного" положения. Равновесие формально, из его установления не следует никакая его объективность. А вот неравновесие, колебания рынка содержательны, так как выражают мотивы, цели и представления участников. Рынок рефлексивен - то есть разумен без всякой метафоры. Но разум рынка - разум субъекта, претерпевающего историю. (Джордж Сорос, "Алхимия финансов. Читая мысли рынка". ИНФРА-М, М., 1996, "Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности". ИНФРА-М, М., 1999. Не 2008-й! Рановато, правда? - Авт. ).

Не совсем похоже на "невидимую руку", наводящую порядок в экономике на правах суверена, принципала, сюзерена, правда? И уж точно далеко до всякой объективации через рынок. Что ж, ученик Карла Поппера может себе позволить такие утверждения. Он человек как минимум культурный.

И всё-таки труд останется трудом, стоимость - стоимостью, рабочая сила - рабочей силой, её эксплуатация - эксплуатацией. И так далее. И огромная резервная армия труда, а также пролетариат интернационального происхождения, рвущийся из "недоразвитых стран" в "развитые", чтобы быть там эксплуатируемым, а также эксплуатируемый в собственных странах капиталом из совсем других, - тому подтверждение. Просто эксплуатация труда стала глобальной. И даже самый простой, то есть самый тяжёлый, мускульный труд, сохраняющий значение преобразования биохимической энергии в механическую, всё ещё глобально экономически эффективен из-за своей дешевизны, которая, в свою очередь, поддерживается глобальной бедностью.