Алмазный гусь (из сборника «Убийственное рождество»)

Описание предпраздничной суеты позаимствовано из «Рождественских рассказов» Н.А. Лейкина.

— А вы где окорок покупаете? — спросил у Тараканова околоточный Некрылов.

— Как где? В мясной лавке.

— Понятно, что не в табачной. Я интересуюсь, в какой именно?

Осип Григорьевич недоуменно пожал плечами:

— Да в любой, в той, которая первой по дороге попадается. Признаться, мне его в Питере покупать-то доводилось раза два-три от силы.

— То есть вам все равно где? Ну, батенька, тогда вы не гурман. Окорок надобно непременно у немца в колбасной лавке покупать. Я германскую нацию не люблю, но против истины грешить не буду — на свинье немец собаку съел, у немца ветчина настоящая, не то что наша… Этот дом, что ли?

Сыскной надзиратель поднял голову и посмотрел на табличку с номером.

— Этот! — доложил он околоточному.

Полицейские подошли к воротам. Два подручных дворника мазали тротуарные тумбы смесью масла и сажи. Увидев представителей власти, оба прекратили свое занятие, а младший из них — белобрысый парень лет двадцати пяти — даже вытянулся во фрунт.

— Где дворник? — строго спросил Некрылов.

— Дык в дворницкой. Позвать? — отозвался старший подручный.

— Не надо.

Некрылов перешагнул порог калитки, сделал несколько шагов по подворотне, распахнул дверь дворницкой и решительно шагнул внутрь.

Дворницкая — маленькая, грязная каморка — была разгорожена ситцевой занавеской на две половины. Хозяин помещения — статный мужик с окладистой бородой — сидел за столом и, слюнявя карандаш, писал что-то в большой амбарной книге.

— Фамилия? — рявкнул околоточный.

— Ефимов, ваше благородие! — отвечая, дворник вскочил.

— На каторгу захотел, каналья? Почему беспаспортные в доме живут?

— Никак нет-с, все прописанные, нетто мы порядков не знаем, вот извольте посмотреть, — Ефимов перевернул книгу, — все чин чином.

Некрылов на фолиант даже не взглянул:

— Акулька Удальцова в какой квартире стоит?

— Дык в подвале квартирует, у Митрофановны.

— А братца ее почему не прописал?

— Какого братца? Я с ее родней не знаком. Ходить ходит к ней один — из лакейского сословия, дык его прописывать закон не требует, потому как он не жилец, а приходящий. А брат он ей, кум аль сват — мне все едино.

— Что за лакей, как выглядит? — спросил доселе молчавший Тараканов.

— Приметный такой, видный. Ростом вершков десять[1], волосом черен, бороду бреет, а усищи — как у германского императора.

— Наш! — околоточный аж потер ладони от удовольствия. — Сейчас он у Акульки?

— А бес его знает! — пожал плечами дворник.

— Что же это ты не следишь, кто в дом шляется?

— Да у нас тут почти тыща народу, разве за всеми уследишь!... Вроде был с утра.

— Зови своих клевретов, с нами пойдете.

— Кого позвать?

— Подручных, баран!

Когда шли по двору, Ефимов осторожно спросил:

— А вы, ваше благородие, таперича, значит, заместо Никодима Геннадьевича, царство ему небесное?

— Да. И знай: я непорядка не потерплю!

Два дня назад в генеральской квартире, расположенной на одной из центральных улиц, случилось пренеприятнейшее происшествие — лакей Родион Романов разругался с барыней, да так разошелся, что влепил ее превосходительству оплеуху, и пока генеральша лежала без сознания, а горничная и кухарка пытались привести ее в чувство, забрал из буфета дюжину серебряных ложек и был таков.

На поиски обидчика супруги видного деятеля военного министерства была брошена вся столичная полиция. Сыщики установили круг родных и знакомых супостата и стали их проверять. Сестра грабителя жила на участке Тараканова. Поэтому-то в самый что ни на есть сочельник Осип Григорьевич, вместо того чтобы ходить по Гостиному двору и выбирать подарок для Анны Никитичны, оказался в душной, пропитанной запахом портянок, следки и кислой капусты угловой квартире.

Романова взяли без шума и пыли — узрев погоны околоточного, он поднял руки и запричитал:

— Тока не бейте, ваше благородие, у меня почки больные!

— Ложки куда дел, ирод? — околоточный всё-таки ударил задержанного. Бил, правда, не по почкам — по морде.

Злодея сдали в участок, написали рапорта, вышли на улицу и закурили.

— Интересно, будет нам награда за этого субчика? — задумчиво спросил околоточный.