Америка, Россия и Я - страница 34
С бюстом Яша и Гершон фотографировались для прессы, обнимая бюст. Яша выступал с ним по телевизору с призывами бороться за выезд оригинала, рассказывая, что отец учил библейскому языку отъезжающих, собирал еврейские песни на всех языках и был достойным человеком. После того как бюст был пристроен в коллекцию одного магната, нам стало легче переезжать с места на место; когда я ворчала при всех передвижениях с бюстом, то моя приятельница Лена, успокаивая меня, говорила:
— Радуйся, что ты с бюстом! Вот посмотри, я — с живым свёкром.
Будущий руководитель по запасам и подсчётам нефти отыскал нас в льющемся пространстве, и, следуя за его машиной, мы поднимались вверх по холму, покрытому большими деревьями и кустами с просвечивающими сквозь воздух в них домами без заборов. Иногда деревья расступались и видны были дома, обнесённые стрижеными живыми изгородями. Дождь прекратился, и мы остановились у дома, который будет целый год называться «нашим».
Дом был прислонён к холму — войдя с земли, мы оказались на втором этаже в большой гостиной, перегороженной аквариумом, размером с гигантскую ванну с хвостиком, где плавали рыбы среди зелёных водорослей.
«Как следить за этим подводным царством?!»
— подумала я, но Яша тут же прочёл записку о том, что рыбы находятся на компьютерном обеспечении: специальная программа их кормит, чистит, моет — ничего с ними делать не нужно, только любоваться, — плавают они сами.
Над рыбами висели репродукции немецких художников. Хозяева были немцы из Западной Германии, уехавшие в годовой отпуск, называемый «sabbatical»: через каждые семь лет профессор получает выходной на целый год. Хозяин преподавал компьютерный курс — рыбная программа подтверждала его интересы.
На столах, шкафах, полках, приборах лежали и висели прикреплённые записочки: «это берите», «это употребляется таким образом», «набор чистых простыней для вашей семьи в комоде», тут помещается «посуда и вилки, пользуйтесь с удовольствием, пожалуйста!».
Тридцать с лишним лет тому назад наши и их родственники обменивались другими записками, не лежали под одним одеялом, не ели теми же поварёшками. Иные наслаждения.
Холодильник, выше меня ростом раза в три, стоял в кухне, весь заполненный едой, приготовленной для нас деканом геологического факультета Гордоном.
Спасибо, милый декан! И господа немцы, за приятное вхождение в наш первый американский дом.
Перво–наперво я приступила к освоению и рассмотрению кухни: вся кухонная мебель встроена в дом — шкафы, столы, прилавки, подвешенные буфеты принадлежат дому — меняется хозяин, а мебель остаётся.
В раковине находилось устройство по переработке всего, что туда попадает лишнего: остатки и очистки от людей — прокручиваясь до пыли, исчезают вместе с водой. Твёрдые предметы: гвозди, гайки, ножи — не заглатываются, о чём нас предупредили, — только лёгкое уничтожается.
Рядом стояла машина для мытья и высушивания посуды; грязная ставилась на специальные ножки, дрожащие и подставляющие посуду под омовение, после чего, замерев, она обдавалась горячим воздухом, а в конце компьютерного цикла выпрыгивала сверкающая, прямо к столу.
Газовая плита самозажигалась от специального поворота ручек, без употребления спичек; закопчённость на внутренностях, сгорая или растворяясь, исчезала тоже от специального нажатия красной кнопки.
Сразу всех машинных премудростей не понять; телефонные аппараты во всех комнатах.
Как работает машина для открывания банок? Банка присасывается, покружится на ножке и разрезается! Микроволновое отмораживание и согревание; делание льда прямо в холодильнике — льда сколько хочешь; машины для мешания, для взбивания, для резания во всех направлениях.
А водопроводные краны! Сколько кручений, поворотов, изгибов, волшебных горяче–холодных откровений, — «словно лопасти латаний на эмалевой стене», — воплощение изысканности! Водопроводные ребусы! Декадентство! Прижать, замереть, оттянуть ручку на себя, влево, а потом вправо, и подержать.
Если бы не Андрюша, помогший расшифровать водопроводные загадки, я осталась бы немытой в первый день пребывания в Америке!